Лилия замолчала, глядя куда-то вдаль. Джулия Кросс продолжала держать правую руку на плече девушки и с жалостью смотрела в ее красивое лицо. В это время, с неба начали падать первые крупные капли, и стало ясно, что в течение пяти минут начнется дождь.
— Не знаю даже, почему я вдруг вспомнила этот рассказ, — вновь заговорила Лили, — наверное, просто в острые моменты мозг пытается убежать от самого важного и дает нам пищу для второстепенных размышлений. Но, скажите Джулия, как вы думаете, кто из них виноват, что на восемь лет они потеряли друг друга и помирились только после смерти одного из них? Кто не имел права отрекаться от родного человека?
— Я думаю оба, — ответила женщина.
— Оба, — утвердительно кивнула девушка. — А почему?
— Отцы и дети, — после недолгого раздумья пожала плечами женщина. — Таких ведь историй на самом деле множество.
— Вот именно… но я думаю дело в другом.
— В чем же?
— В том, что мы вообще не имеем права судить кого-либо из них и называть виновником ссоры, — считанный раз за все время разговора Лили посмотрела в глаза собеседнице. — Нам неизвестно ничего о тех бесконечных боях, которые им приходилось вести с самими собой и окружающей их действительностью на протяжении восьми лет. В подобных историях мы можем орудовать лишь общепринятыми критериями морали. Но именно эта мораль и отстраняет нас на бесконечно далекое расстояние от понимания истинной сути вещей. Вы понимаете, о чем я?
— Думаю, да, — грустно ответила женщина.
— Во многом нашими судьбами руководят обстоятельства, в которых мораль бессильна. Это трудно понять, пока подобные обстоятельства не коснутся собственной судьбы.
Начался дождь.
— Мои обстоятельства смогут меня оправдать, — сказала Лилия, вставая, — поэтому не вините меня. Я и сама себя смогу прекрасно обвинить.
— Я не виню тебя, милая, — ответила женщина, тоже вставая, — но надеюсь, что до завтрашнего дня ты изменишь решение.
Лили улыбнулась и обняла женщину.
— Спасибо вам огромное за сочувствие и сопереживание. Это было очень важным для меня, может, даже важнее чем мне кажется. Спасибо и прощайте.
— Прощай, моя девочка, — ответила женщина, выпуская Лилию из объятий. — Я в тебя верю.
И они разошлись в разные стороны.
Лилия пошла по левой стороне улицы Чехова, вниз по улице, где под укрытием раскидистых деревьев дождь не причинял особых неудобств, а зонта у девушки не было. Было без двадцати двенадцать, а к двенадцати она должна была явиться на прием к врачу. Тот самый прием. Она намеренно сказала Джулии Кросс, что все произойдет завтра, чтобы по возможности сократить количество стенаний, доводов и просьб передумать, в разговоре, который как девушке казалось, и так достаточно ее утомил. Лилия как раз успевала попасть в клинику, если по дороге не произойдет никаких непредвиденных ситуаций, но на девушку вдруг накатилась непонятная слабость и легкое головокружение, в коих она не преминула обвинить все ту же Джулию. Лилия вынуждена была замедлить шаг, и огляделась в поисках подходящего места, чтобы немного прийти в себя. Она подошла к входу в ближайшее здание, который был защищен от дождя навесом и, облокотившись о стену, закрыла глаза. Головокружение прошло, как только девушка выровняла дыхание, но вот слабость в ногах не отступала.