Пока Оно спит (Римский) - страница 167

Девушка начинала чувствовать моральную усталость от этого разговора. Она понимала, что все сказанное и услышанное, по сути, ничего не значит и ни к чему не ведет. В ее видении ситуации это было простое сотрясание воздуха, по окончании которого, она все равно совершит то, что посчитает нужным, а женщина, сидящая сейчас рядом с ней и проявляющая искреннее сочувствие, скорее всего к завтрашнему утру уже и забудет кто такая Лилия, как она выглядит, и что говорит. Небо над ними готово было в любую секунду разразиться дождем, и девушка подумала, что самое время распрощаться, но тут в ее памяти всплыло одно воспоминание, и она вновь заговорила:

— Я вспомнила одну историю, которую слышала около года назад, что-то она проявилась в памяти. Рассказывал ее один мой одногруппник. С кем эта история произошла, я не запомнила, но суть не в этом. Скорее, это просто притча, чем прошлая реальность. Короче, дело было так: один парень получил в наследство от отца клочок земли, жалкий клочок площадью может в сто квадратных метров, может и того меньше, с жалким сарайчиком, который должен был служить ему домом. И больше у этого парня ничего не было. Ничего, кроме колоссального трудолюбия и работоспособности. Он с небывалым энтузиазмом взялся за благоустройство своего участка, что-то там сеял, что-то собирал, что-то строил. Просыпался с рассветом и засыпал, когда уже просто падал от усталости, а когда не было чем заняться на своем участке, он нанимался к соседям, не брезговал никаким трудом, а деньги все откладывал, тратил только минимум на питание. И вот скопив некоторую сумму денег, он купил соседний участок площадью в сто квадратов и стал работать еще яростнее и усерднее; друзья его и знакомые утверждали, что был он словно одержимый в то время. Как бы там ни было, но через пять лет этот молодой человек был уже одним из самых успешных фермеров в округе. У него была земля, у него был скот, у него был дом, который он построил практически своими руками, и были собственные рабочие, которые уважали его как человека, боготворили как начальника и дорожили как другом. А вскоре в его деревню заехала в гости к каким-то родственникам девушка, недавно получившая диплом о высшем экономическом образовании. Знакомство, страсть, влюбленность, свадьба, любовь. И дела пошли у них еще лучше: трудолюбие мужа в совокупности с недюжинным талантом жены в организации финансов делали свои дела, и вскоре вся деревня превратилась практически в одно большое имение, принадлежащее семье тридцатилетнего фермера. Однако в обиде никто не был; повторю, помимо своих качеств работяги, он обладал и отличными человеческими качествами, и всегда был готов прийти на помощь и выручить ближнего. Ну и вот пришло время, и появился в семье первенец — мальчик. Счастью и радости отца не было предела, он уже видел, как его сын растет таким же трудолюбивым как отец, и умным как мать, как вбирает в себя лучшие человеческие качества, как продолжает и приумножает благосостояние семьи. Ребенок действительно рос неглупым, но все же не таким организованным как мать; не ленивым, но до отца в этом плане было далеко. В подростковом возрасте он был очень общительным и активным парнем, любил отдохнуть в обществе, но никогда не нарушал границы дозволенного. К матери и отцу он питал искренние любовь и уважение, в общем, рос обычным парнем, не впадавшим ни в какие крайности. Был в нем один недостаток, который волновал отца — отрицание авторитета денег. Глава семьи переживал, что это может сыграть с сыном злую шутку, и в то же время чувствовал на себе ответственность за это, так как сам не мог ни в чем отказать ребенку во время его взросления. После окончания школы парень поступил в какой-то столичный университет и вот тут его отец сделал ему первый — и, к слову, последний, — царский подарок — квартиру в центре города. Жизнь для родителей на ферме продолжала течь своим чередом, а вот для их чада, жизнь в столице резко заиграла всеми красками молодежной «богемы». Клубы, вечеринки до утра, алкоголь реками, ибо денег любящий папа давал немало и не был знаком с искушениями, которые могут ждать восемнадцатилетнего парня по приезде в столицу из деревни. Так шло два года, учеба давалась с трудом и не без помощи отцовского кошелька, привычные развлечения начали надоедать. Отец тем временем уже начал серьезно беспокоится о жизненных способностях своего сына, и все чаще впадал в уныние, в особенности, когда благодаря сплетням доносившимся из столицы некоторыми другими студентами, жизнь его сына стала обрастать все более волнующими подробностями, вплоть до задержания полицией. Мать убеждала отца, что все это лишь временно, и что все молодые люди проходят через юношеские перипетии судьбы, но и ей стало совсем неспокойно, когда стало известно, что в квартире сына был произведен обыск по подозрению в хранении наркотиков. И хоть ничего найдено не было и обошлось без последствий, но это уже был первый серьезный звоночек и долго ждать беды от своего любимого сыночка, родителям не пришлось. Как я уже говорила, пресытившись безобидными развлечениями, наш герой подсел на карты. Играть-то ему понравилось, азарта было не занимать, но вот с фортуной и талантом ему явно не повезло. С треском проигрывая, молодой человек стремительно терял деньги и также стремительно терял контроль. В общем, в конце концов, он проиграл квартиру. Ту самую квартиру, что подарил ему отец, купленную на деньги, заработанные потом и кровью, и не одним месяцем. Проиграл людям очень серьезным, и шансов отмазаться не было никаких. И вот, когда к парню начало приходить четкое осознание того, что он натворил, он впал в полное отчаяние и только тут начал понимать, насколько эгоистичной и бездарной была его жизнь последние два года. Месяц он шлялся по друзьям, а иногда и ночевал под открытым небом, но не мог решиться поехать домой и сообщить родителям о своей беде, зная, что этим он их убьет. И в то время, как любой другой мог бы запить и начать катиться на самое дно, молодой человек дал себе слово, что реабилитируется, что сможет стать не хуже своего отца, что сам, своими силами заработает себе на новое жилье и заставит родителей им гордиться. Усилием воли он принял решение рассказать матери и отцу правду; он не верил что его любимые родители, которые в нем души не чают, не смогут его простить, но был готов принять любые лишения и наказания, как со стороны отца и матери, так и со стороны судьбы. Не знаю подробностей той роковой встречи и объяснений, знаю только, что парня ждал серьезный удар: отец отрекся от него, выгнал из дома и отказал в каком-либо покровительстве. Выгнал со словами, что у него больше нет сына, и чтоб ноги его больше никогда здесь не было. Парень ушел, но не далеко; он верил и ждал, что гнев отца уляжется, позвонит мать и позовет домой. Но мать, как ни старалась, так и не смогла разжалобить мужа, тот был непреклонен в своем решении. Когда парень понял, что ждать нечего он сам вернулся и, встав на колени у окна родительской спальни, простоял так двое суток. Двое суток. Двое гребаных суток, он молча стоял на коленях перед окном отца; ни ел, ни пил, не обращал внимания на слезы матери, которая в истерике и мольбах носилась от старшего к младшему и обратно. Но… нет! Отец не изменил себе, он не простил. Он, наверное, просто в мыслях даже не мог простить. Он, который всю жизнь работал как раб, работал ради светлого будущего своей семьи, не щадил ни здоровья, ни сил, с утра до ночи. Думаю, для него это было просто чудовищное предательство, которое он действительно не мог простить, просто не мог найти в себе силы, чтобы простить такое. Ну а парень, испытав унижение, на третий день встал, попрощался с матерью, поклялся ей в том, что с ним все будет хорошо и что они будут общаться и видеться на стороне, отверг деньги которые мать пыталась ему всучить, и поклявшись никогда не простить отцу в ответ, навсегда покинул его дом. И исполнил обещание. Так же, как и его отец, но только в условиях города, молодой человек проявил большие способности и, начав с полного нуля, через пять лет был уже успешным бизнесменом, жившим в собственной квартире. С матерью он, как и обещал, регулярно виделся, ну а та, в свою очередь, разумеется, докладывала мужу обо всех успехах их сына, в надежде растопить ледяное оскорбленное сердце. И вот настал тот день, когда это произошло; поняв, что сын ничем не уступает ему в жизненной позиции и является его точной копией, а все ошибки являются предметом необузданной юности, и даже — признал он и это — недостаточным вниманием в воспитании. И вот он, сел и написал сыну письмо, уж не знаю, чем он руководствовался, приняв такое решение, думаю, что звонить просто побоялся. Думаю, когда он отправлял это письмо, то чувствовал себя не иначе, как монарх дарующий помилование, но через неделю получил ответ. Как же, вероятно, тряслись его руки, когда он распечатывал конверт и не представляю, что было за выражение на его лице, когда из конверта посыпались клочки его собственного разорванного письма. И все. И ни слова, ни полслова, никакого ответа. Сын был его точной копией, и отец понял это бесповоротно, понял, что прощения теперь придется ждать ему. Несчастная же мать и жена вынуждена была теперь с точностью до наоборот склонять сына в сторону милосердия, но, как и следовало ожидать, совершенно безрезультатно. Ну а здоровье старшего, всю жизнь работавшего на износ, вследствие такого удара, разумеется, пошатнулось, и через три года с ним случился удар, которого оказалось достаточно. Когда сын после звонка матери и новости о том, что отец умирает, мчал по трассе, выжимая из машины всю возможную скорость, отец был еще жив. Младший опоздал на десять минут, на десять гребаных минут. И как и восемь лет назад у окна спальни, он стоял на коленях у гроба вплоть до того момента, пока его не увезли на кладбище…