Алекс тоже встал и пристально посмотрел в улыбающееся лицо Ричи, но ничего не ответил. Когда они вышли из вагона, на перроне Ричи вновь протянул Алексу руку:
— Было приятно поболтать, Алекс, — сказал он с искренним благодушием, — буду рад еще увидеться.
Алекс пожал руку и тоже улыбнувшись, ответил:
— Будь здоров, счастливо.
И они пошли в разные стороны. Через пять шагов Алекс обернулся и крикнул вслед удалявшемуся парню:
— Отличный плащ! Береги пуговицы!
Ричи повернулся и на ходу махнул рукой. Алекс тоже продолжил путь, но сделав три шага, услышал ответ:
— Подумай о гробах!
Алекс резко остановился и обернулся вслед своему новому знакомому. Секунд двадцать он пристально вглядывался в его удаляющийся силуэт, затем покачал головой и пошел своей дорогой.
«от 28.09.2014
Дорогой мой друг, совсем нет времени, нужно спешить. Пишу, только полагаясь на твое благотворное влияние, потому что мне необходимо сбить возбуждение, которое разрывает меня. Я чертовски волнуюсь. Что если что-то пойдет не так, если Жерар вырубит меня? Черт, он же огромный как гора, он может убить меня одним ударом. Нет, я стараюсь не пускать в сердце страх, и не отступлю — морально я готов ко всему, но все-таки… нет, нельзя даже мысли допускать о том, что что-то может не получиться. Все получится, не сомневайся. Все пройдет как по нотам, иначе и быть не может. Моя партия должна быть сыграна идеально. Чисто и страстно. «Незнакомка» мне поможет. Все будет хорошо. Я в это верю. Поверь и ты.
Сегодня в поезде, по пути из Санторина, встретил очень странного типа. Никогда прежде я не встречал подобных людей. Несмотря на мое состояние, на степень моего нервного напряжения и вполне оправданное желание ни с кем не общаться этот парень — Ричи… он смог меня заставить не то что разговаривать с ним, а даже заинтересовал и заставил быть с ним предельно откровенным. Я никогда прежде не встречал настолько притягательных людей, с таким ярко выраженным природным обаянием. И вот это обаяние не давало мне никаких шансов — я понимал, что говорю лишнее, но не мог остановиться. Я рассказал ему о вещах, о которых не то что никто не знает, а о которых никто и не должен знать. О пьянстве и… и даже о тебе. Ты можешь представить? Но не это самое странное. И не его обаяние. Самое странное — это чувство отвращения, которое он может вызвать одним взглядом и одной репликой. Вот такого контраста расположенности и отвращения, я никогда не мог предположить в одном человеке. Его голос, от дружелюбного и бодрого, в один момент сменялся на жесткий и леденящий душу; взгляд с добродушного на пронизывающий до самых костей, словно под рентгеном. Это было дважды — сначала, когда он упомянул о моих страхах, и второй раз — когда… черт, я не понимаю. Он посоветовал мне заняться изделием гробов. Клянусь, в эти моменты меня передергивало, словно напротив сидела змея — жалящая змея. А в следующий же момент его обаяние волной рушило это ощущение, и вновь с ним было приятно вести разговор. Что за чертов ублюдок? Гробы… в чем дело? Ай, ладно, хрен с ним. Не о нем сейчас.