— Где дезертир? — закричал он издали, непослушными, озябшими руками вытаскивая из кобуры пистолет.
— Т-там! — пропищал следователь слабым голоском, показывая рукой в глубину двора.
Укрывшись за стволом старого клена, начальник райотдела набрал побольше воздуха в легкие и выкрикнул:
— Рычагов, ты окружен! Бросай автомат и выходи!
— Не выйду! — не сразу откликнулся солдат. — До последнего патрона буду отстреливаться! А у меня два рожка…
— Сдавайся по доброму! — опять закричал в темноту Федоренко, пытаясь определить, на каком расстоянии от него находится вооруженный дезертир.
— Не вздумайте подходить! — предупредил тот. В сиплом голосе улавливались плаксивые нотки. — Буду стрелять на поражение!
— Не глупи! Ты что, идиот?
Но с сеновала ответа не последовало.
Федоренко тихо подозвал к себе Парасочку.
— Беги к Дыбе! Разбуди Налийвайко! Он знает, у кого в селе есть ружья, пусть позаимствует себе и тебе.
В этот момент появились запыхавшиеся капитан и старшина.
— Оставайся здесь! — приказал начальник райотдела Гнедому. — А мы с Ленчиком попробуем зайти с двух сторон: я — с огорода, а он — с сада.
Когда в хату Соловья возвратилась отлучавшаяся к соседям-старикам встревоженная Тонька, большинство пирующих уже были изрядно навеселе. А некоторые — лысый тракторист, Сонька, Вездеходов, Гнидозвездова и еще трое-четверо — во всю храпели, расположившись кто где. Лысый и Сонька спали в обнимку на топчане. Вездеходов валялся под столом. Верка Гнидозвездова дрыхла, плюхнувшись синим лицом в тарелку с объедками. А потерявшая стойкость и оптимизм, но еще слегка в сознании Ксенька Муха почивала на фуфайке у нетопленой плиты и о чем-то сокрушенно вздыхала.
— Феденька, Соловушка! Как же так? Как так случилось? Почему вы за него не заступились? — побивалась Бездольная, засыпая вопросами Самопалова.
— Что мы могли поделать? — оправдывался он, без энтузиазма роясь пальцами в остатках закуски. — Солдат-то из части убег, оказывается! Менты думают, что это он укокошил Ефрема и Кузьку…
— Феденька, никого он не убивал! — стала горячо убеждать Соловья молодка. — Он со мной был. Поверь, Феденька, голубчик!
Тот тяжело вздохнул, участливо похлопал Тоньку по спине и рассудительно заметил:
— Ты не мне, ты это ментам расскажи.
Тонька дрожащей рукой взяла стакан вина, предложенный ей Лукой, одним махом вылила его в себя. Затем грустно заглянула в глаза Самопалову.
— Разве меня опера послушают, — молвила она, вытирая рот тыльной стороной ладони. И скорбно вздохнула: — Эх, такого хлопца встретила! И вот — на тебе — потеряла. Засудят ведь его, как пить дать, засудят!