Скрывшись от несуществующих преследователей за густо поросшим кустарником, Таня перешла на шаг, я все еще шел за ней. Немного отдышавшись, она резко повернулась и уставилась мне в лицо.
— Малой! А ты знаешь, кто это? Кто на нас орал в окно? Ты его знаешь?
— Нет.
— Это! Это Саш…, это Михин дед. Он инвалид, и на улицу выходить не может! Поэтому и бесится! Он эти качели просто ненавидит.
— Так если он на улицу выходить не может, зачем тогда мы убегали.
— Он не может! А вот старуха его еще как может!
Таня сдержанно рассмеялась. Она выглядела очень возбужденной и довольной собой. Глядя на ее веселье, я не смог больше сдерживать переполнявшие меня после происшествия во дворе противоречивые чувства.
— Знаешь! Мне кажется это подло!
Она бросила на меня остекленевший взгляд.
— Что подло?
— Вот так поступать с больным человеком. Это подло!
Оглянувшись вокруг, Таня заметила деревянную лавочку на чугунных ножках, подошла к ней и, поставив ноги на сиденье, уселась на спинку. Я подошел и сел рядом. Мне больше нечего было ей сказать.
— Малой, а как тебя зовут? Ну, на самом деле какое у тебя имя?
— Сергей.
— Красивое имя, как у Есенина. Ты хоть знаешь, кто такой Есенин?
— Знаю.
— Так вот скажи, Есенин, разве не подло называть тебя Малым в то время, когда родители дали тебе имя? Разве не подло совать малолетке сигарету за гаражами, а потом бить за то, что его стошнило. Разве не подло заманивать к себе эту несчастную девочку, напаивать ее и оставлять на потеху двум дебилам. Разве это не подло? Да что ты вообще знаешь о подлости? Ты, который из-за маминой юбки нос ни разу не высовывал. Насмотрелся фильмов про честь, доблесть, отвагу взаимовыручку. Молодые должны уважать старых, мальчики должны быть джентльменами и уважать девочек. Так вот, хрен тебе! Жизнь другая, и все вокруг другое! Никто никому ничего не должен. Никто никому ничего не прощает. Вот ты, например, почему ты домой не идешь? Чего боишься?
— Не боюсь я ничего.
— Не ври! Если бы не боялся, не шлялся бы полночи неизвестно где.
— Я не то, чтобы боюсь. Просто мне сейчас разумнее дома не появляться.
— Господи! Послушай, что ты мелешь? Разумный какой нашелся.
— Просто отец… Он сегодня не в состоянии понять…
— Пьяный что ли?
— Есть немного. А я… У меня… У меня в школе не все хорошо, а мама ему рассказала, он рассердился, а я…
— А ты свалил по тихой, пока не огреб по шее.
— Да.
— И ты называешь меня подлой?
— Я не называл…
— А что ты делал?
— Я просто сказал, что ты… что мы поступили нехорошо.
— То есть подло?
— Да что ты вцепилась в это слово. Заладила «подло», «подло», «подло», «подло». Какая разница, как назвать поступок, если он плохой! Хорошим он от этого не станет!