Кусь-кусь. Искатели жизни (Минин) - страница 43

Екатерины Владимировны окончила объяснение. Отец выгреб со дна тарелки остатки клейкой каши, посмотрел сначала на меня, потом на медика, после чего спросил:

— Это не опасно для подростка?

— Нет. Он уже достаточно взрослый.

— Мутации, которые произойдут с нами, они обратимы?

— Конечно да!

Екатерина Владимировна даже рассмеялась, отвечая на последний вопрос.

— Неужели Вы думаете, что ради одной, пусть даже самой важной, экспедиции наши организмы исковеркают на всю оставшуюся жизнь. Более того, после завершения процедуры мы попросту не сможем дышать земным воздухом.

Отец больше ни о чем не спрашивал.

— Так у нас, что? Жабры вырастут или кожа позеленеет? — не выдержал я.

В этот раз отец расхохотался вместе с медиком.

— Нет, конечно, — начала говорить Екатерина Владимировна. — У нас просто незначительно изменится химический состав крови и слизистых оболочек дыхательных путей. Пить местную воду мы не сможем, а вот дышать воздухом Ма'ксимы мы будем свободно.

***

Сама по себе процедура безболезненна. Что может быть болезненного в небольшой пилюле, которую я проглотил. Но вот про первый этап, который настиг меня утром следующего дня, тётя Катя не врала.

Первое, что я ощутил после пробуждения — была тошнота. Каждое движение порождало страшное головокружение и рвотные порывы.

Теперь я понял, почему накануне мы ели кашу! Спасибо Екатерине Владимировне, что только каша! Ужасно хотелось пить.

Работники госпиталя, в медицинских защитных костюмах, старались облегчить мои страдания, но у них это не очень хорошо получалось.

Как выяснилось позже, все члены нашей команды, на первом этапе, проходили через что-то подобное, а уровень их страданий напрямую зависел от силы их иммунной системы. Чем сильнее организм сопротивлялся вирусу, тем хуже чувствовал себя человек.

Стараясь не совершать лишних движений, я лёг на кушетку. Мои глаза закрылись сами собой. Под монотонное гудение вентиляции и медицинских приборов, я погрузился в то состояние между явью и сном, когда каждая мысль и каждое воспоминание, порождённые сознанием, оживают в мозгу яркой чередой образов и ощущений. Вот теперь я лежу здесь, на Луне, в госпитале и готовлюсь к экспедиции, а ведь еще совсем недавно я был всего лишь одним из семи претендентов на место оператора в команде Владыкина.

Да! Изначально, помимо меня, было ещё шесть претендентов. Старшим из нас был двадцатисемилетний Евгений Рыбин, активный и в чем-то талантливый, с высоким уровнем интеллекта и еще более высоким уровнем амбиций. Он был единственным из нас штатным оператором-испытателем института и поэтому считал, что место в команде по праву принадлежит ему. К конкурсу он относился как к простой формальности.