– Войн больше не будет! Не может быть! Моя великая тайна! Я повелитель мира!
Задрожав от услышанного, она прижала руки к ушам и поспешила вперёд по коридору. Мысли её перефразировали сказанное мадам Ролан: «О наука! какие преступления совершались во имя твоё!» Она жаждала увидеться и переговорить с профессором Ардини, но вместо этого пришла к маркизу Риварди, который встретил её в дверях библиотеки и схватил за обе руки.
– Что происходит? – настойчиво потребовал он. – Я должен поговорить с вами! Вы плакали! Что с вами происходит?
Она мягко освободила свои руки.
– Ничего, Джулио! – она добродушно улыбнулась. – Я печалюсь о чужих горестях и вполне напрасно! Но ничего не могу с собой поделать!
– Так значит, надежды никакой нет? – спросил он.
– Никакой – только не для мужчины, – отвечала она. – Тело его будет жить, но мозг мёртв.
– Ужасно! Уж лучше бы он умер! – Риварди выразительно взмахнул руками.
– Да, лучше бы! Но девочка любит его. Она горячая испанка, верит, как и все женщины, когда любят впервые, что эта любовь имеет божественную силу, равную той, что есть у самого Бога; что она сотворит чудеса исцеления, когда уже не будет никакой надежды. Разочарование, конечно, придёт рано или поздно, но оно должно прийти само, а не через влияние других людей. Она, Манелла Сорисо, приняла решение стать его женой.
– Бог мой! – Риварди отступил на шаг от удивления. – Женой? Эта прекрасная молодая девушка свяжет себя цепью с сумасшедшим? Несомненно, вы этого не допустите!
Моргана поглядела на него с улыбкой.
– Бедный Джулио! – нежно сказал она. – Вы самый неудачливый потомок своих римских предков, насколько мы, женщины, понимаем! Вы влюбились в меня – и поняли, что я не для вас! Затем вы увидели совершенную, прекрасную женщину, которой не могли не восхищаться, и маленькая блуждающая мысль пролетела у вас в голове – да! – вполне невольно! Мысль о том, что, может быть, её любовь сможет вас утешить? Не злитесь, друг мой! Только одна эта мысль двигала вами, когда вы увидели её в тот день, когда я позвала вас посмотреть на неё, как она пришла в сознание и лежала на своей постели, как спящая статуя прекраснейшей из языческих богинь! Какой мужчина смог бы видеть её такой без нежной дрожи внутри! И теперь вы услышали, что вся эта красота и теплота юной жизни будут принесены в жертву каменному истукану (а предмет её обожания недалёк от этого сравнения)! Ах да! Мне жаль вас, Джулио! Но я ничего не могу поделать, чтобы избежать жертвоприношения; на самом деле, я пообещала помочь ей!
Риварди то краснел, то бледнел во время этой речи, её проницательные, острые наблюдения о его тайных фантазиях озадачивали и раздражали его, но с хорошо разыгранным легкомыслием он отмахнулся от её тонко подмеченных предположений, словно он едва слышал их, и сказал: