Она казалась по-королевски прекрасной, лицо её сияло гордостью и любовью души; и, пользуясь её вновь обретённой привилегией жены, она наклонилась и поцеловала бледное лицо, лежавшее как лицо трупа на подушке перед ней.
– Он бедное, раненное дитя! – пробормотала она нежно. – Но я буду о нём заботиться! Доктор скажет мне, что делать, и всё будет исполнено! Я ничего не упущу, а что касается денег, то у меня их нет, но я буду работать…
Моргана положила руку ей на плечо.
– Дорогая, не думай об этом! – сказала она. – Ты пока что останешься здесь, а я вскоре отправляюсь в путешествие, так что ты с леди Кингсвуд будешь заботиться о моём доме до моего возвращения. Будь счастлива! У тебя будет всё, что пожелаешь для него и для себя. Профессор Ардини теперь переговорит с тобой и всё объяснит, идём…
Но Манелла внимательно смотрела на лежащую фигуру на постели – она заметила, что его серые губы двинулись. С пугающей неожиданностью жёсткий голос сотряс воздух:
– Войн больше не будет! Не может быть! Это я говорю! Я властелин мира!
Она отпрянула и задрожала, слабое рыдание сорвалось с её губ.
– Идём! – опять сказала Моргана и мягко потянула её за собой. Оранжевый цветок выпал из её волос, когда она двинулась, и дон Алоизус, наклонившись, подобрал его. Марко Ардини заметил это действие.
– Вы сохраните его как память об этом странном браке? – спросил он.
– Нет, – и дон Алоизус коснулся ароматного цветка своим распятием, – я положу его, как молитвенное прошение, на алтарь Мадонны!
* * * * *
Около двух недель спустя, жизнь в «Палаццо де Оро» вошла в привычное русло порядка и рутины. Профессор Ардини выбрал двоих компетентных человек, разбиравшихся в хирургии и медицине, чтобы наблюдать за Ситоном со всем тщанием научного ухода, а сам взял на себя ответственность регулярно навещать пациента и докладывать о его состоянии. О женитьбе Ситона на Манелле Сорисо было кратко объявлено в европейских газетах, а также телеграфировано в американскую прессу; сенатор Гвент стал одним из первых, кто прочёл об этом событии к своему огромному удивлению.
– Он практически стал святым, в конце концов! – проговорил он сам себе. – И красота победила науку! Я дал девушке добрый совет – сказал ей выйти за него, если сможет, и она это сделала! Я гадаю, как им удалось спастись от землетрясения? Может быть, он предчувствовал его! Так-так! Смею предположить, что скоро я их здесь увижу, думаю, что они проводят свой медовый месяц у Морганы. Любопытное дельце! Хотел бы я знать всю его подноготную!
– Вы слыхали, что Роджер Ситон женился? – так спрашивали его все, кто его знал, особенно в сверкающем обществе бабочек, порхавших вокруг Лидии Герберт, которая в эти первые дни своего замужества выжимала всё, что только могла, из своего миллионера. – И не на Моргане! Подумайте только! Какое разочарование для неё! Уверена, что она его любит!