– Нет, о нет! – воскликнула Моргана с неожиданной страстью. – Это никогда не доставляло мне счастья! Я ненавидела кукол! Отвратительные маленькие создания!
Дон Алоизус приподнял брови от удивления.
– Ужасные маленькие изваяния из дерева, воска и опилок! – продолжала Моргана настойчиво. – С огромными бусинами глаз, или с глазами, сделанными в виде бусин, и красными щеками, и красными губами с глупой улыбкой на них! Конечно, их изготавливают для маленьких девочек, чтобы стимулировать их «материнский инстинкт», как его называют, чтобы заставить их думать о детях! Но у меня никогда не было никакого «материнского инстинкта»! И настоящие маленькие дети всегда казались мне столь же непривлекательными, сколь и их имитация!
– Дорогое дитя, ты и сама была когда-то ребёнком! – сказал Алоизус мягко.
Тень пробежала по её лицу.
– Думаете, была? – спросила она задумчиво. – Не могу этого вообразить! Думаю, я должна была быть, но я никогда не помнила своего детства. Не было детей, которые бы со мной играли, мой отец всегда во всех детях подозревал опасную болезнь и боялся, чтобы я от них не заразилась физически или психически, повторяя за ними. Я вечно была одна, но всё же не одинока! – Она помолчала немного, и её глаза потемнели от задумчивости. – Нет, никогда не одинока! И самое первое счастье я вспоминаю, когда увидела впервые солнечный луч изнутри!
Дон Алоизус устремил на неё свой взгляд, но ничего не сказал. Она рассмеялась.
– Дорогой отец Алоизус, какой же вы мудрый священник! Вы не вымолвили ни слова! Будь вы глупцом, каковых сейчас море, то вы бы повторили мои слова с видом недоверчивого презрения и уставились бы на меня с глупым взглядом! Но вы не глупец – вы инстинктивно точно понимаете, что я имела в виду, и это настоящее чудо! Я была ещё молода и сказала известному профессору одного американского колледжа о том, что видела, и он был так поражён и смущён моим описанием лучей, на составление которого ушли годы у величайших учёных мира, что стал умолять меня позволить осмотреть мои глаза! Он полагал, что это в них кроется некая тайна. Фактически, так и есть! И после осмотра он выглядел ещё более озадаченным. Он пробормотал нечто об «исключительно остром зрительном восприятии», но честно признал, что одна только эта способность не объясняет всего. Каким-то образом я видела весь спектр в одном луче – цветов было семь. Луч представлял собой октаву цветов. Я была почти ребёнком, когда это счастье – совершенное счастье! – посетило меня, и я почувствовала, будто мне открылось окно в рай!