Стон Синила
[52] раздаётся,
Днесь в подсолнечной везде,
Зависть и вражда мятется
И терзается в себе…
Сквозь вздохи духового оркестра, сквозь немолчный гам толпы до слуха Сережи с Ниной долетали обрывки фраз, а то и целые разговоры. Вот беседуют двое: солидный господин с обликом чиновника средней руки и молодой человек в новенькой шинели Петербургского университета.
— Верно вам говорю, юноша, Британии теперь туго придется! Все ее ненавистники зашевелились — французы, и те опомнились, даром, что восьми лет не прошло, как биты пруссаками при Седане! Требуют все паи «Всеобщей компании Суэцкого канала» — и те, что англичане откупили у египетского хедива и собственные, английские. Твердят, вишь, что когда делили акции канала, англичане их обманули!
— А что, это отчаянно! Англичане — они такие…
— Вот и я говорю — жулье беспросветное! Ясное дело, в Лондоне об этом и слышать не желают — как же, Суэцкий канал есть главная артерия Британской империи! — и на дипломатическом языке послали лягушатников по известной матери. А те в ответ… да вот, изволите слышать!
Пробегавший мимо мальчишка-газетчик размахивал пачкой свежих, пахнущих типографской краской листов:
— Последние новости из самого Парижу! Французский флот покинул гавань Шербура и направляется в Ла-Манш! Новости из Парижу! Начнется ли война между Францией и Англией?
Мы ликуем славы звуки,
Чтоб враги могли узреть,
Что свои готовы руки
В край вселенной мы простреть!
Трубы вывели заключительные такты полонеза и смолкли. Голоса сразу зазвучали громче, — на этот раз с явственными интонациями рыночной площади:
— Сказывают, ихняя королева, как узнала, что адмирал на себя руки наложил — так сразу пригорюнилась и заплакала горючими слезами. А как притомилась плакать — сейчас зовет к себе писарчука, сочинять письмо нашему анператору. Чтобы, значить, мириться и аглицких моряков, которые пленные, жизни не решать, а вернуть в ейное подданство…
— Вы, я слышала, получили новое назначение?
Сережа усмехнулся — про себя, разумеется. Еще бы Нина не слышала — все те три дня, что прошли после его возвращения в Петербург они только об этом и говорят.
— Да, старшим артиллерийским офицером на захваченный у англичан фрегат «Клеопатра». Да вот он, сразу за «Сьюпербом» — Сережа показал на судно, стоящее вторым в колонне трофеев.
— И что, корабль будет называться так же, или ему придумают другое имя?
Это Сережа знал наверняка.
— В Российском флоте есть традиция: первый захваченный корабль какого-либо неприятеля, включается в состав флота с сохранением имени. Причём, это имя, в дальнейшем, наследуется вновь построенными судами. Так, например, появился линейный корабль со шведским именем «Ретвизан» — его захватили в 1790-м году, после Выборгского сражения. Вот и «Клеопатра» первой спустила флаг — а значит, ей сохранят прежнее название.