Училась Саша очень хорошо, держалась со всеми ровно и доброжелательно, хотя я видел, что она комплексовала из-за увечья. В конце октября она исчезла примерно на неделю и вновь появилась уже на протезе.
Хотя к этому времени у меня уже закрутился роман с Натальей с ИБМ, и все остальное было на периферии внимания. Нет, учебу я не забросил, все-таки настолько мозги у меня не размякли, но…
Сначала все было очень красиво. Красивая девушка из «семьи с положением», а отец Натальи был немалой шишкой в Минэкономразвитии, и красивый (тут я себе не льщу) парень. Всяческие «ля-ля тополя», и после летней сессии я перебрался жить в ее «трешку», купленную ей отцом еще в начале первого курса.
Все шло как бы и ничего, но постепенно в наших отношениях начал проскальзывать негативчик. Не сразу (влюбленный воистину слеп!), но я стал догадываться, что ее родители относятся ко мне, как к игрушке дочери, мол, «мы люди современные и понимаем, что девочке надо порезвиться перед серьезными отношениями».
Окончательно все обломилось в самом начале третьего курса, когда Наталья притащила меня на вечеринку в дом родителей на Рублевке, а ее отец, уже изрядно подпив, начал учить меня, «как устроена жизнь». Всю его длинную и не всегда связную тираду, впрочем, проникнутую осознанием собственной значимости, можно было свести в пару посылов: «Парень, всегда лучше живет не тот, кто пашет, а тот, кто делит» и «чтобы остаться с Наташкой, тебе надо завязывать со своей ерундой и переводиться на менеджмент, ибо только так у тебя возникнут перспективы стать „тем, кто делит“, а у Наташки вкусы дорогие».
На следующий день Наталья устроила мне сцену примерно на эту же тему. И вдобавок нарушила «золотое правило» женщины, приведшей в свой дом мужчину — стала «варить воду» на тему «кто в доме хозяин?»
Я честно ответил, что — мыши, собрал вещи и уехал к родителям.
Следующие почти два с половиной года прошли, в общем, блекло. Я с головой зарылся в учебу, ибо второй курс закончил хотя и хорошо, но не так, как мог бы. Личная жизнь состояла из редких «галантных приключений без взаимных обязательств» и какого-либо продолжения.
Все изменилось с того субботнего вечера в начале апреля. Саша и раньше бывала на вечерах, но обычно сидела где-нибудь в сторонке, иногда пела под гитару, а у нее был пусть и не сильный, но чистый и красивый голос, и она знала уйму бардовских песен. Но в тот раз…
Все началось в пятницу, после занятий, когда я увидел ее стоящей на крыльце и пытающееся руками разогнуть протез. Я подскочил и помог Саше допрыгать до машины, а потом подъехал с ней до общежития и принес из комнаты ее костыли и запасной протез, который Саша назвала «козьей ножкой». Вернув меня к моему «огнетушителю», она укатила в «протезку».