* * *
Как не вспомнить гениальное изречение Гюго из его романа о французской революции: «Свобода одного гражданина кончается там, где начинается свобода другого гражданина».
* * *
Вот уже почти восемьдесят лет нас отучают любить свою историю, свою культуру, свой народ. Сначала это называлось шовинизмом, потом (поскольку русский народ становится малочисленным и поскольку другие малые народы тоже нужно ведь отучать любить свою историю, свою культуру, свой народ) стало это называться просто национализмом, без подразделения на шовинизм и национализм, и противопоставляется эта любовь к своей истории, к своей культуре, к своему народу, к своей земле — интернационализму. Как только человек заявит во всеуслышание: «я — русский», «я — украинец», «я — армянин» и тем, мол, горжусь, так сразу — ярлык. Националист. Еще заявить, что русский (грузин, белорус) куда ни шло, но уж этим гордиться… Чистый национализм. А мы ведь все кто? Не русские, не грузины, не украинцы, мы — интернационалисты. Мы должны любить эфиопов, камбоджийцев, кубинцев, кого угодно, только не свой народ, не самих себя. А может, и правда любить самих себя неприлично? И вообще, что это за чувство — любовь к своей родине, патриотизм? Врожденное оно или благоприобретенное, воспитанное? Ведь если благоприобретенное, то можно от него отучить, можно людей перевоспитать, и будут они все интернационалисты.
Но разве чувство любви к другим людям (народам) и любви к родному должны исключать, разве они в действительности исключают друг друга?
Берем два примера. Идет мужчина по улице, и вдруг — пожар. Кричат, бегут, мечутся. Между прочим, кричат, что в горящем доме остался ребенок. Мужчина (если он мужчина), а иная и женщина («коня на скаку остановит, в горящую избу войдет»), бросается в огонь и ребенка спасает. Разве думает спаситель в это время, какой национальности этот ребенок? Неужели он скажет так: «А, турчонок горит, ну пусть горит. Полезу я в огонь из-за какого-то турчонка…» Предположить такое рассуждение применительно к человеку невозможно. Вот сказавший так был бы действительно националистом и шовинистом. Он был бы и хуже того, если бы подбросил в огонь еще пару турчат. Нет, человек в душе своей интернационален. Но в такой же степени ему свойствен и национальный эгоизм. Переходим ко второму примеру. Идет мужчина по улице, вдруг кричат: «Задавили, ребеночка задавили!». Мужчина бежит к месту происшествия, смотрит. Действительно — задавили. Сбежавшиеся зрители поохали, поахали, кое-кто и всплакнет, но потом все пойдут по своим делам. И мужчина наш тоже. Дома расскажет про страшный случай на улице. Но если он подбежал к месту происшествия и увидел, что задавили не кого-нибудь, а его сынишку (или внучонка), будет разница? То-то вот и оно… И неужели не должно быть никакой разницы? Разве это было бы не противоестественно?