Тварь замолчала, и в тишине Хартов отлично слышал, как что-то рвется и рвется из тесного подвала.
— А можетя про тоть рассказатя, как удумал ты, рожа красная, товарища сваяво сгубитя!
Хартов посмотрел на мертвого Денисова. Тот стоял и качался, словно старая липа, которую гнуло ветрами и клонило к земле.
— Прости, — тихо сказал Хартов. — Мне же и вправду дорога жена твоя. — Денисов раскачивался, Дорохов смотрел в пол. — Но не как любовница. Как сестра. А не могу я своей сестре сказать, что муж ее умер. Не могу без тебя домой вернуться. Я же обещал, что вместе с войны придем. И на кой черт ты к бандитам полез с одной саблей…
Хартов замолчал, глотая соленые слезы.
— Извини, Дорохов. Но я пообещал. Что Денисов вернется домой. Целый и невредимый. Хоть и в чужом теле.
И тогда Дорохов завыл, закричал, силясь разорвать крепкие узлы. Черный хозяин на столе задорно свистнул, и мертвяк столкнул врача прямо в жижу, которая булькала на дне подвала.
Крик Дорохова утонул, захлебнулся в стоне других, жаждущих чужой плоти и тепла. И будто не было никогда отставного сержанта, талантливого врача Дорохова, лучшего стрелка во всем Зауралье.
— Хорошия, хорошия подношения, — хозяин причмокнул и огромным шаром скатился вниз, к Хартову. От него пахло мочой и гнилью, да так сильно, что начало щипать глаза.
— Вы обещали, — прошептал Хартов, с трудом сдерживая тошноту.
— Помнитя, мы помнитя, — согласился хозяин. — Жирнуя тушу красноцветнуя на обратную душу друга твояго.
Казалось, еще немного, и от противного запаха разорвет легкие.
— Только вот чиготь, — где-то в складках балахона показались крючковатые пальцы, в которых блеснула острая шашка. — Другу твояму понравитися с нами, не хотяти обратно в тело бренное возвращатися.
Тень дыхнула в лицо Хартову, и того замутило еще сильнее.
— Тебя зовутя к нам! А чиготь? — Шашка упала к ногам Хартова. — У нас хорошо, ни болезнея, ни смертея! Красота!
Сказав это, хозяин подхватил Хартова вместе со стулом, поднял высоко-высоко, под самый потолок.
— Домой-ту вы вернетися, нусь тела ваши точнотя вернутися, а сами у нас погоститя!
Тварь швырнула его в подвал, туда, где копошилась зловонная масса, похожая на переваренную кашу с комками в виде лиц. Падая, Хартов наконец понял, куда деваются старые тела заблудших и почему никто их не находит. В следующий миг десятки рук ухватили его и потянули глубже, глубже.
Жижа залилась в легкие, в нос, разъела глаза, облепила кожу. Заполнила каждую клеточку, каждую частицу его тела. А потом быстро вытолкнула наружу, к самому потолку, где он так и остался висеть, беспомощно наблюдая, как из разинутой пасти подвала выбирается уже чужое тело.