Голодный год
Максим Тихомиров
Рассказ занял первое место на конкурсе «Пластинация, сэр!» в январе 2014 года. Всего в конкурсе приняли участие 19 авторов с 26-ю рассказами.
Еды хватило на месяц.
До предела сокращенная пайка едва-едва глушила голодную резь в желудках. Совсем ненадолго. Потом кончилась и она.
Они смогли вытерпеть еще неделю. Потом, когда сделалось совсем невмоготу, стали тянуть жребий. Короткую вытянул Яцек. Вздохнул. Сказал:
Ладно.
И пошел собираться.
Товарищи вздохнули — кто с облегчением от того, что им на сей раз повезло, кто — с сожалением. Яцек был самым маленьким и костлявым в команде. Значит, до следующего жребия ждать придется недолго. И кому-то придется стать следующим на несколько дней раньше, чем было бы можно, будь Яцек покрупнее.
Впрочем, теперь, спустя год после злополучного транспойнта «Кондора», их оставалось уже не так уж и много. Кнауппе, Боргойл, близнецы-азиатцы с именами, которые Яцек так и не научился произносить правильно за все это время и обозначал их для себя просто — Первый, Второй и Четвертый…
Долгое время близнецов было четверо. Им сказочно везло при жеребьевках, и в какой-то момент те, кто уже лишился супруга, друга, возлюбленного, начали роптать. Дело едва не закончилось расправой — но близнецы поступили мудро. Бросили очередной жребий только между собой. Обняли на прощание Третьего.
Ели молча. Жили дальше. Ждали. Тянули жребий вместе со всеми, и им снова и снова везло. Но больше к этой теме никто никогда не возвращался.
* * *
Страшно не было. За прошедший год Яцек устал бояться. То, что ждало его сейчас, уже не казалось страшным. По-крайней мере, оно было не страшнее голодного огня в глазах товарищей. А вот товарищи пугали. Яцек знал, что сам он выглядит сейчас не лучше: такие же измученные воспаленные глаза, такое же заострившееся лицо, те же нервически сжимающиеся в кулаки пальцы, которые предательски дрожали, когда кулаки разжимались.
Убежать от всего этого хотя казалось неплохой идеей. Даже то, с чем ему сейчас предстояло встретиться, не могло испортить этого ощущения.
Яцек влез в саркофандр и задраил дверь шлюза. Когда крутил задрайку, видел сквозь смотровое окошко все тот же голод в глазах остающихся. Повернулся к голодным взглядам спиной и включил заполнение камеры. Когда давление в шлюзе и снаружи сравнялось, толкнул внешнюю дверь и вышел наружу.
Сразу за дверью его встретил Хансен. Прикованный за лодыжку ржавой железной цепью с грубо выкованными звеньями, он скалился сквозь разбитый визор шлема костяной улыбкой. И цепь, и сам Хансен были покрыты плешинами известковых наложений, из которых вырастали нежные веточки кораллов. Губки-бродяги переползали с места на место, выпрастывая псевдоноги из полупрозрачных светящихся тел и шевеля кронами стрекательных щупалец. Пара огнекрабов забралась в глазницы костяка и смотрели оттуда на Яцека. Казалось, сам Хансен смотрит из преисподней, и дьявольский огонь пылает в его мертвых глазах. Когда Яцек проходил мимо, из горловины саркофандра хлынул наружу поток живого серебристого металла — рыбки-ухватки все еще пытались поживиться чем-нибудь на давно обглоданных костях.