— Но, наверное, с этим нужно как-то бороться, как вы считаете, доктор? Я имею в виду Мад.
Доктор Рэндалл окинул ее взглядом, найдя, что Элинор успокоилась и ничего ни в ее облике, ни в поведении не указывает на то, что несколько минут назад она плакала. Скорее всего, думал он, ее успокоили разговоры о подруге и нужно поддерживать ее в этом. Посторонние мысли помогут Элинор отвлечься и быстрее прийти в себя.
— Возможно. Я не знаю причин ее расстройств, Элинор.
— Причин множество. Любая, которую вы предложите, подойдет к ситуации. Мад плачет из-за плохо сданного экзамена, из-за обидного слова, из-за невнимания к ней кого-либо, из-за мысли о том, что ее родственники могли бы относиться к ней лучше, чем относятся. Она может плакать даже оттого, что кто-то плачет рядом. Мне кажется, это слишком.
— Должно быть, мисс Виккерс слишком чувствительна. Я встречал таких людей раньше. Для их тонкой натуры любой дискомфорт кажется трагедией.
— Как это исправить?
Он приподнял брови:
— Это невозможно, Элинор. Я мог бы посоветовать тебе относиться к ней мягче, если б не знал, что на таких людей мягкость действует расхолаживающее. Они начинают сильнее жалеть себя.
— В таком случае, — Элинор ненадолго задумалась, — нельзя позволять Мадди жалеть себя. Мне так всегда казалось, но дело в том, что для меня это непосильная задача.
— Ты не должна ставить перед собой такую задачу, Элинор. На ее решение может уйти вся жизнь, а я уверен, что в ней для тебя найдутся другие, более интересные занятия. Мисс Виккерс нужно учиться сдерживать свои эмоции, и сделать это она должна сама.
— Возможно, но Мад никогда не пыталась это сделать, — возразила Элинор.
— Но ты, должно быть, заметила, что твоя подруга скорее перестает плакать, когда на нее перестают обращать внимание.
Подумав, девушка кивнула.
— Да, пожалуй, вы правы, доктор Рэндалл. Я сама часто применяла эту тактику.
— Вот видишь. Делай это чаще, глядишь, мисс Виккерс станет меньше плакать, когда поймет, что это никого не интересует.
Элинор улыбнулась. Теперь она уже могла это делать, парадоксальным образом ей стало немного легче. Даже головная боль отступила, не совсем, но ее приступы стали менее невыносимы.
— Вы правы, сэр. Но видите ли, долго слушать ее рыдания нет никаких сил. Не поверите, как они раздражают.
Он рассмеялся:
— Почему же, не поверю? Напротив, я с этим хорошо знаком. На моем веку было достаточно самых разнообразных больных. Скажу тебе по секрету, иногда, правда, очень редко, мне хочется применить старый добрый метод. На некоторых так называемых «больных» он оказал бы значительное воздействие, если б его применили. Я уверен в этом.