— Само никогда ничего не проходит, — веско возразила подруга.
— Но ведь это не в первый раз уже.
— Тем более. Нет ничего хуже запущенной болезни.
Мадди отвернулась к окну, теребя пальцами одеяло. Элинор наблюдала за ее руками, пытаясь справиться с раздражением. Ей было все ясно. Подруга просто решила устроить себе несколько дней отдыха. Вообще-то, ничего плохого в этом не было. В любое другое время. Но не теперь, когда ничья помощь не была бы лишней. Элинор считала, что Маделайн могла бы выбрать другой день для своей симуляционной болезни. К примеру, после похорон. А сейчас почему бы ей не встать с постели и не заняться делом?
Подруга повернулась к ней.
— Мне не так уж плохо, Элинор, чтобы вызывать доктора. Мне кажется, это оттого, что я много плакала.
— Тебе следует поменьше плакать, Мад, — отозвалась Элинор без малейшего сочувствия в голосе.
— Да, я стараюсь, но, когда происходит такое… Знаешь, я до сих пор не могу прийти в себя после шока. Бедная леди Фэнтон! Как такое могло случиться!
— Несчастный случай, — твердокаменным тоном произнесла та, — мне жаль, что это тебя так огорчило, но я не понимаю, почему.
— Как же! — ахнула Маделайн, — ведь это ужасно. Господи, Элинор, как можно быть такой черствой? Ведь это твоя тетя!
— Вот именно. И я не понимаю, причем здесь ты.
Маделайн покачала головой.
— Это я тебя не понимаю, Элинор. Неужели, ты совсем не переживаешь?
Элинор встала.
— Я переживаю, Мад. Но не укладываюсь в постель и не проливаю потоки слез. У меня нет на это времени. И потом, у меня другой характер. Мне не хочется говорить об этом.
Подруга смотрела на нее очень сочувственно.
— Прости, Элинор, я не знала…
— Ладно, хватит. Со мной как раз все в порядке. Несчастье произошло с тетей. Я зашла справиться о твоем здоровье. Ты полагаешь, головная боль скоро пройдет?
— Да, наверное, — она пожала плечами, — скорее всего, завтра все будет в порядке. Я так думаю. Линда обещала принести мне какой-то особенный настой из трав. Она утверждает, что головную боль как рукой снимет. Надеюсь, так и будет. Дома мне всегда готовили подобный настой.
— Надеюсь, он тебе поможет, Мад.
Элинор повернулась к двери.
— Ты сердишься? — робко спросила подруга.
— Нет.
— Но я ведь вижу, что ты сердишься. Пожалуйста, Элинор, не сердись. Я ведь не виновата, что у меня болит голова.
— Я знаю, — кивнула Элинор, — разве я тебя в этом обвиняю?
— Да, но… Ты, правда, не сердишься?
Элинор сердилась и еще как. Главным образом, на то, что Мад говорила с ней таким тоном, словно у нее в самом деле голова раскалывалась. Зато завтракала она с отменным аппетитом. Люди, у которых болит голова, теряют его напрочь. И румянца у них тоже не наблюдается. Хочешь поваляться в постели — так и скажи. Зачем же обманывать?