В такой ужасной ситуации я никогда еще не оказывалась. Мне никто не верит, меня считают нервной, чувствительной и неуравновешенной. На все мои протесты и объяснения меня будут гладить по голове и говорить, что это всего лишь дурной сон. Или что я совсем сошла с ума от счастья.
Я не спала всю ночь, разглядывая потолок и опасаясь хоть на миг смежить веки. Я опасалась дурных снов. И жуткой действительности тоже. Неизвестно, что хуже. Мне почему-то казалось, что уж лучше кошмары. Во всяком случае, тогда я была бы уверена, что это всего лишь сон и утром все будет по-другому. А сознавать, что действительность еще хуже — это просто ужас.
Когда за окном начал брезжить рассвет, я встала и устроилась на подоконнике, поджав под себя ноги и водя пальцем по стеклу. Я всегда любила так сидеть. В детстве меня часто искали на самых различных подоконниках, если не обнаруживали в других местах. Я обожала прятаться за портьерой и отгораживаться от окружающего мира. Может быть, поэтому я и выросла столь рассеянной, ушедшей в себя. И конечно, именно из-за этой дурацкой привычки я и попала в такую ужасную историю.
За завтраком я почти ничего не ела, лишь машинально ковырялась вилкой в тарелке и глядела в пространство. Алиенор с тревогой поглядывала на меня. А потом вполголоса заметила:
— Она не похожа на счастливого человека.
— Сюзон слишком чувствительна, — сказала мама, — она обиделась, что мы разгадали ее тайну. Нужно немного терпения, и все будет в порядке.
Кажется, она сама в это верила. Я сдержала смешок. Думаю, это выглядело бы нелепо.
— Сюзон нужно прийти в себя, — вмешался отец, — и я настаиваю не спешить со свадьбой. Пусть девочка привыкнет к своему положению.
— Надеюсь, месье Гранден поможет ей прийти в себя, — заключила Алиенор.
Услышав это имя, я сильно царапнула вилкой поверхность тарелки. Все вздрогнули от неожиданного скрежета.
— Сюзон, милая, ты ничего не ешь, — ласково заговорила мама, — скажи мне, что тебе хочется. Может быть, пирожных? Я испеку тебе самые вкусные пирожные, дорогая. Ешь на здоровье сколько хочешь. Хорошо?
Я помотала головой, не отрывая взгляда от тарелки.
— Она обожает фаршированную утку, правда, Сюзон? — подмигнул мне отец, — на ферме как раз подросли отличные утки.
— Хочешь трюфелей, дорогая? — осведомилась и Алиенор заботливо.
— Ничего я не хочу, — ворчливо ответила я.
Надо же, перечислили все то немногое, что я люблю и что готова есть в любых количествах.
— Я уверен, когда ты увидишь утку, сразу почувствуешь голод, — заявил отец.
Я подняла голову и оглядела их всех. Думают, что, если мой рот будет занят, я не смогу закатывать истерики. Ну и пусть.