У нее были влажные волосы, наверняка только что из душа. И не вытерлась как следует – на спортивном костюме влажные пятна.
У него мгновенно возникла эрекция. Он с мучительным чувством то ли стыда, то ли застенчивости сунул руку в карман брюк и прижал член к животу, чтобы скрыть ее.
– Привет.
– Привет, – тихо сказала Анетт. – Все нормально?
– Само собой… Немного прохладно, но… – он запнулся и покраснел, не зная, как продолжить разговор.
– Да, по вечерам прохладно, – сказала Анетт. Голос ее прозвучал странно, точно гортань ее была зашнурована наподобие футбольных бутсов. Она покачала головой и с сожалением в голосе произнесла: – Послушай, Петер…
Может быть, именно то, что она назвала его по имени, – подтвердила тем самым, что все это происходит наяву, а не во сне, – придало ему решимости сделать то, что он сделал. Вынул руки из карманов, обхватил ее голову, прижал к себе и поцеловал в губы.
На какую-то секунду ему показалось, что он все неправильно понял – она плотно сжала губы. И вот он стоит, упершись вибрирующим от напряжения членом в живот тренера сборной… какой стыд! И мало того, что стыдно, – если она даст делу ход, прощай еще не начавшаяся карьера в сборной страны…
Но уже в следующий миг все изменилось. Конечно, он и до этого целовался с девушками, два раза – но больше по обязанности, праздничный флирт, не более того. Но здесь было что-то совершенно другое. Когда губы Анетт раскрылись, когда она ответила на поцелуй, ему показалось, что все тепло ее тела перелилось в губы.
– Иди за мной, – сказала она.
Они вышли в коридор с раздевалками. Шли рядом, их тренировочные костюмы с волнующим шуршанием терлись друг о друга. Лампы в коридоре были погашены, а свет одинокого прожектора на футбольном поле сюда почти не достигал. Только слабо светились катафоты на костюмах. А когда Анетт открыла одну из раздевалок, пропустила его вперед и заперла за собой дверь, стало совершенно темно.
Здесь было жарко, воздух пропитан влагой из душевых кабин. В темноте все чувства обостряются, и Петеру, наверное, на всю жизнь запомнился запах геля для душа и какой-то дезинфицирующей жидкости из туалетов. Где-то капал кран. У Петера в голове назойливо, как комар, жужжала та же мантра – здесь и сейчас, но он не знал как. Жарко дыша, обнял ее за бедра, погладил ягодицы, но она отстранилась.
– Не надо. Разденься.
Он стянул с себя куртку и брюки и по шуршанию понял, что она сделала то же самое. Мало того – она стянула куртку через голову, отчего в волосах проскочило несколько еле заметных искорок. Он никак не мог сообразить, что это за гель, – «Axe»?