Как бы ему ни хотелось разделить оптимизм Улофа, ничего не получалось. Место, где они оказались, было настолько противоестественным, настолько противоречило всем законам и правилам, что Леннарт не мог избавиться от зудящего чувства тоски. Как смотреть на муху, неизвестно как угодившую в оконную раму между двух наглухо закрытых стекол. Ничего нельзя сделать, только ждать, пока она перестанет жужжать. Или разбить стекло. Но никто же не станет разбивать окно из-за мухи.
Леннарт обычно не склонен к рефлексии, но сейчас он настолько погрузился в размышления, что даже не заметил, как Майвор протянула руку и что-то показывает остальным. Что-то при этом сказала, но он не расслышал.
Леннарт подошел поближе. У Майвор на ладони лежали несколько золотых вещиц. Кольца, блестящие шурупчики и какие-то бесформенные комочки.
– Извините, – сказал он смущенно. – Что это?
– Нашла, – Майвор показала на место, где стоял их кемпер, на оставшийся от палатки деревянный настил. – Вон там. Разбросаны как попало. А на колечке, между прочим, дата. Тысяча девятьсот четвертый год. Все посмотрели в сторону, куда показала Майвор, словно хотели найти там разгадку.
– Можно посмотреть, – Стефан протянул руку, и Майвор неохотно передала ему кольцо.
– А это, я думаю, пломбы, – сказала она.
– А почему они тут? – спросил Эмиль. Ему пришлось встать на цыпочки, чтобы увидеть, что там лежит у отца на ладони.
Все вопросительно посмотрели на Стефана – уместно ли при ребенке обсуждать мрачную находку?
– Значит, тут вот что, – после паузы задумчиво сказал Леннарт. – Тут, значит, ясно: кому-то эти штучки принадлежали. Чьи-то они были, эти штучки. Тех, кто уже помер. Но… – он повернулся к Майвор. – А костей не нашли?
Майвор покачала головой. Леннарт нахмурился.
– Даже зубов не было? Только пломбы?
– Нет. Я искала. Только вот это. Гвозди. Или шурупы, кто их знает. Наверное, медицинские. Для переломов или чего-то там…
Леннарт вспомнил череп косули, прибитый к стене старой пивоварни. Прибил его еще прадед Леннарта, и раз уж он висел так долго, решили – пусть висит. Сколько ветров, сколько дождей, град, снег – и ничего ему не сделалось. Или почти ничего. Но над чем время и погода уж точно не властны – над зубами. Зубы у косули выглядели как новенькие.
Странное у прадеда было представление об украшениях. Мрачноватое. Впрочем, и так все знают – скелет и зубы сохраняются веками, а то и тысячелетиями. Сто десять лет – не такой большой срок. И, кстати, никто не сказал, что с ними что-то случилось именно в девятьсот четвертом. Может, намного позже. Может, они и после свадьбы прожили немало.