– Эрик, – задумчиво сказал Стефан, вертя в руке кольцо. – Его звали Эрик.
Наступило тягостное молчание. Когда-то жил человек по имени Эрик, и он тоже, как и они, угодил в эту зеленую пустыню. Скорее всего, не один, с ним были и другие. И с ними со всеми что-то случилось. Что могло случиться с Эриком и остальными такого, что от них остались только украшения и зубные пломбы?
Все подумали об одном и том же. Вывод напрашивается сам по себе: то, что случилось с ними, может случиться и с нами. Или еще хуже: то, что случилось с ними, наверняка случится и с нами.
Они посмотрели друг на друга. Посмотрели на горизонт.
Перекресток, подумал Леннарт. Они, как и мы, попали на перекресток. И на перекрестке остались.
* * *
Изабелла, вытянув руки по швам, лежит в двуспальной кровати. Лицо отекло, язык распух, предплечья будто кусают тысячи разъяренных муравьев. Кусок мяса, завернутый в синтетические тряпки… но, к счастью, в эти минуты она в другом месте и в другом, совсем недавнем времени.
Пятнадцать минут назад. Она бежит к белым фантомам с ножом в руке. Изабелла знает, что они хотят. Крови. И она даст им кровь. Ее переполняет жгучий, невыносимый стыд:
я ударила ногой свою дочь, я хотела убить свою дочь
и когда лезвие ножа полоснуло кожу, она почувствовала только облегчение. Вместе с кровью уйдет стыд.
стыд крови
Давление все растет, вот-вот взорвет ее изнутри. Она падает на колени, протягивает к ним руки. Возьмите мою кровь, возьмите ее… Возьмите меня с собой, обнимите, унесите прочь, выпейте мою кровь до последней капли… пожалуйста – вот она, кровь.
Но они даже не смотрят на нее – не отводят блестящих черных глаз от травы, потемневшей от ее крови.
Она перекладывает нож и режет вторую руку. Но это уже не приносит ей такого облегчения – это уже механическая работа, доделывание уже сделанного. Белые не удостаивают ее ни единым взглядом, смотрят только на траву…
Кружится голова. Она стоит на коленях, с трудом удерживая равновесие. Мысли путаются. Как это может быть? Не успев вылиться на траву, кровь тут же исчезает, словно ее и не было. Нет, конечно, кое-где трава потемнела, но это даже не сотая часть ее крови, ее искупительной жертвы…
еще… еще… им мало
Артерии в руках тонкие, им надо больше крови.
всю кровь
И одна подносит нож к шее – надо перерезать сонную артерию. Она уже наклонила голову – и тут одновременно произошли два события.
Посмотрела на Белых – правильно ли она делает, принося последнюю жертву? – и краем глаза заметила какое-то движение.
Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Кто-то прыгает. Ребенок прыгает на батуте. А рядом с ним – толстяк в гавайской рубахе триумфально поднял руки: белый мячик докатился из последних сил и упал в лунку на поле для мини-гольфа. Чад от гриля, кто-то кричит по-фински из стоящего рядом кемпера.