Даже Эмиль понял – и решил снять камень с души. И повесил голову от стыда. Еще этого не хватало…
Стефан погладил мальчика по голове.
– Не важно, малыш. Ничего страшного. Значит, Молли решила отрезать шланги?
– Она сказала, что так надо. Хотя… я же знал, что это нехорошо.
Стефан посмотрел на сына. Зажмурился и посмотрел опять. Лицо мальчика просветлело. Но нет… это не потому, что ему стало легче, – голос по-прежнему звучал жалобно, он словно просил прощения. Нет…
– Стефан… – прошептала Карина.
Он уже и сам видел. И слышал. Барабанная дробь дождя по крыше стихла. И в кемпере с каждой секундой становилось все светлее, будто кто-то медленно поднимал занавес.
* * *
Как гласит старинная народная мудрость: чтобы убедиться, спишь ты или нет, ущипни себя за нос. Но неужели и вправду был такой случай, чтобы некто заснул, во сне решил ущипнуть себя за нос – и на тебе, проснулся? Для теста на сон щипок так же бесполезен, как барометр для измерения уровня радиации. Если ты решил себя ущипнуть, значит, ты уже не спишь. Но странно: в случае с Дональдом этот прием оказался недооцененным. На него он возымел определенный эффект.
Он, конечно, не щипал себя за нос, но, по мере того как ядовитый дождь пробуравливал дыры в разделочной доске и на него то и дело попадали жгучие капли, Дональд начал сомневаться – может, он и в самом деле не спит? Укусы эти настолько болезненны, что впору вылезти из собственной кожи, и чувство это настолько сильно телесно, что невозможно представить, чтобы человек мог испытать такую боль во сне и не проснуться.
Конечно, невыносимо признаваться в собственной ошибке, да и бессмысленно – кому нужно его признание на краю могилы? Но он не спит. Он здесь, в чужом кемпере, сидит рядом со своей предательницей-женой и парой навозных гомосеков и ждет, когда и их, и его убьет этот сверхкислотный дождь. Со смеху умрешь.
В темноте видны только контуры человеческих фигур. Эти двое так и продолжают тискать друг друга и целоваться, и это, пожалуй, самое отвратительное, что Дональд видел за всю свою жизнь. Не то чтобы он испытывал какую-то иррациональную ненависть к гомосексуалистам, но у него было только одно требование: держите ваши склонности при себе и не заставляйте нормальных людей быть свидетелями ваших извращений.
А тут на тебе – сидят и милуются два мужика у него на глазах. И это, пожалуй, еще одно доказательство, что он не спит. Никогда в жизни ему не приснилось бы что-то подобное, у него просто нет таких мыслей в голове, нет таких картинок. Но, оказывается, в голове нет, а в действительности есть.