Михаил выпрямился, повел плечами. На нем были такие же, как на мне, камуфляжные штаны, заправленные в высокие черные ботинки, и серая охотничья куртка. Моя, похожая, только зеленая, лежала на жердях. Эти куртки вместе со штанами, ботинками, палаткой и бруском серебра на триста граммов мы получили с год назад в оплату за то, что под Белой Церковью помогли одним старателям отбить их схрон с артефактами у пришедшей с юга банды.
– Все, мы дело сделали, – сказал Миха. – Иди на стоянку, а то заявится кто-нибудь и палатку унесет. Поужинать приготовь. А я дождусь, когда горбун отправится в мир иной, голову отрублю и притащу.
– Он меня проткнул! – возмутился я. – Я убить его хочу. Мечтаю прям.
Напарник почесал лейкопластыревую нашлепку на правой скуле – вчера поздно вечером брился и порезался в темноте.
– Вот ты достаешь иногда, Стэн, своей упертостью. Иди на стоянку, говорю, без палатки останемся.
– Отомстить хочу, – заупрямился я. – Возле сарая все равно никого никогда не бывает, кроме нас. Месть – это хорошо и приятно.
– Мстить полезно для душевного здоровья, не спорю. Но в данном случае ты имеешь дело не с человеком, а с неразумным зверем. Знаешь, как один мужик умный сказал: прощают только недостойных мести. Этот хрен рогатый внизу как раз недостоин. Он же не понимает ничего.
– Сам говорил, что у них зачатки интеллекта.
– Вот именно, что только зачатки.
Я продолжал напирать:
– Башка такого самца весит килограммов тридцать, не меньше. Плюс освежевать же надо, мясо хоть и жесткое, но ты что, его бросить хочешь? Бесхозяйственно это. Завялить, засолить надо. Может, часть к Сигизмунду снести или поселянам продать… Как ты в одиночку все потащишь, мы ж собирались волокушу для двоих делать? Сам не донесешь.
– Ты тем более не донесешь с такой-то ногой.
Он задумчиво огляделся. Давно перевалило за полдень, в кронах деревьев гулял ветер, шелестел листвой. Начало осени – уже прохладно, но морозов пока нет, ночью мы спали без костра. От небольшой дубравы, где устроили ловушку, было километра три до Ореховки, которая находилась на юго-западе. А к востоку от нас лежало большое пятно Леса. Оттуда, из смертельной для людей мутировавшей чащи, и приходил этот кабан-горбун, надоедавший поселянам.
Мне в голову пришло, как можно эту ситуацию разрулить, но напарник уже и сам озвучил:
– Стоянку надо сюда перенести. Сарай, конечно, привычней, но… Короче, оставайся здесь, жди, пока горбун сдохнет. Я возьму скатки, рюкзак и приду. А ну, посмотри на меня!
Я посмотрел. Он вгляделся в мое лицо и спросил:
– Голова не кружится? Блевать не тянет?