Рассказав об этом, Венцель бросил взгляд на улыбающиеся физиономии своих слушателей, понимая, что приведенный пример им всем явно понравился.
— Спустя три тысячи двести лет после этого случая центром шпионажа в Европе стал рейх, — продолжал капитан. — В начале восемнадцатого века европейцы начали проявлять особый интерес к китайскому фарфору. Французскому иезуиту д’Антреколю удалось проникнуть в закрытый для посторонних город, где делали фарфор. Это была скорее крепость, где работали сотни тысяч рабочих, которые обжигали изделия из белой глины в специальных печах. Однако пронырливому иезуиту понадобилось почти десять лет, прежде чем он смог вывезти к себе на родину исходное сырье и схему оборудования для обжига. И сразу же после этого французские ремесленники, занимавшиеся изготовлением фарфора по своему рецепту, сделали прямо-таки гигантский скачок вперед.
Довольные лица слушателей явились для Венцеля своеобразной благодарностью за прочитанный доклад.
Капитан вернулся на службу. Майора Вольнофа в здании уже не было. Венцель расписался в контрольной книге и взял ключ. Он хорошо знал, что Вольноф время от времени имел обыкновение просматривать эту книгу, чтобы узнать, как долго его сотрудники находятся на службе.
Войдя в свой кабинет, Венцель забрал из-под стола «мини-фон» и, выйдя из здания, поехал домой. Оказавшись в своей комнате, он запер дверь на ключ, включил радиоприемник, из которого тотчас полилась легкая музыка, и повернул регулятор громкости до отказа. Усевшись в своем любимом кресле, он поднес «мини-фон» к уху и до конца прослушал записанный на магнитную ленту разговор.
Спустя несколько часов он встал. Голова была тяжелой, но это была какая-то приятная тяжесть, непохожая на ту, которую он обычно испытывал после трудного дня работы. До сих пор над ним висел дамоклов меч, что рано или поздно его разоблачат.
Выйдя в коридор, Венцель остановился и прислушался.
Ночная прохлада заставила его накинуть куртку. Он осторожно запер входную дверь. Сегодняшней ночью он твердо решил стартовать в своей собственной операции…
Лампа под зеленым абажуром отбрасывала круглую тень на письменный стол, стоявший в углу лаборатории, которая вместе с тускло поблескивающим оборудованием погрузилась в полумрак. Стрелки часов показывали полночь.
Зайдельбах любил эти ночные часы, когда ему никто не мешал: Лорхер, по обыкновению, около десяти часов уходил спать.
Перед Зайдельбахом лежали тесно исписанные листы бумаги. Он снял очки и протер уставшие, покрасневшие глаза. В этот момент где-то хлопнула дверь, и послышались приближающиеся шаги. Доктор Зайдельбах быстрыми движениями спрятал рукопись в ящик стола, расправив на столешнице лист ватмана, испещренный множеством формул.