Перед фасадами домов стояли оттянутые к краям площади телеги, то там то тут светлели штабеля желтого, свежеотесанного бруса, заготовленного под строительство необходимых для проведения фестиваля сооружений. Рядом с церковью и помостом росло несколько огромных высоких дубов, а сразу за ними, с северной стороны, площадь без всякого ограждения обрывалась крутым травянистым склоном по которому к воде вела широкая каменная лестница. Там, внизу, под раскидистыми ветвями серебристых, древних и могучих ив светлели каменные плиты пристани. По речному привозу, ходили матросы и грузчики, на волнах покачивались баркасы и груженые товарами ладьи.
Вертура и Мариса прошли через толпу к помосту перед которым оцеплением стояли закованные в кирасы с тассетами и оплечьями, полицейские с красными, разморенными жарой руками и лицами, как на посохи устало опирались на пики. За их бронированными плечами, на бревнах кто на коленях, кто лежа лицом в доски, ждали своего часа с колодками на руках и ногах, тоже изнывающие от жары, приговоренные к порке мужчины и отдельно, в стороне, несколько женщин. Неподалеку стояли телега с клеткой. В ней на жаре, лежа прямо на полу, вяло отмахиваясь от налетающих стаями мух, ожидали те, кому полагалось больше всех, когда окончат пороть осужденных за мелкие и средние провинности и нарушения.
Решая организационные вопросы, быстро ходили, чеканили каблуками офицеры. Некоторые были уже знакомы детективу.
Голый по пояс, расписанный узором древних защитных символов, в страшных узких штанах с серебряными клепками, палач на помосте лил себе воду на плечи, утирался рукой поверх маски — контрастной, с черными по белому полосами личины демона из непрозрачного матового стекла с густой гривой черных волос и отдельно торчащими косами — черной, алой и белой.
Снаружи, за оцеплением, на штабелях бревен, на козлах карет, на тюках, на возах, ящиках и досках, сидели, курили, беседовали, смеялись, бросали в сторону помоста веселые взгляды и шутки торговцы. Прогуливались, приставали к прохожим со своими лотками и коромыслами разносчики юва, горячих бутербродов и воды.
Призывно запел рог. Палач отдохнул, перерыв завершился, приставы в масках подняли из толпы арестантов очередного провинившегося, и повели на помост наверх.
Спросив у арестанта имя, глашатай пролистал журнал и скучно прочел на всю площадь доказанное обвинение в порче имущества в мастерской и приговор судьи. Глашатай был тоже в маске, но в отличии от палача в другой — просто белой, матовой без глаз, рта и носа личиной. Его плечи и голову укрывали глубокий темно-багровый капюшон и длинная пелерина, перед ним на аналое лежала учетная книга, в которую он делал пометки.