И вдруг в ухе завибрировала джойя. Киату прижал жемчужину и услышал томный голос бывшей любовницы.
— Здравствуй, Катран, — проговорила куртизанка Эджери. — Совсем забыл меня, дорогой. И я бы обиделась, если бы не слухи, что ходят о тебе на Дживайе.
— Что за слухи? — воткнул кинжал в толстый, как гриб, коралл Киату.
— Что ты теперь дживари, возлюбленный дживы. Мне не ровня.
Киату усмехнулся.
— Это правда? — удивилась Эджери. — И то, что советник и король теперь не охотятся за контрабандистами? Мол, их освятила джива, и им всё можно? Даже на острова Тёмных племён разрешено плавать?
— А вот это враки. Корабль нам подарили, и всё на этом. Отчего ты вспомнила обо мне, Эджери? — горько спросил Киату. — Тебе что-то надо?
— Нет, Катран, — явно улыбнулась Эджери. — Просто ты мне приснился сегодня. Грустный какой-то, я и вспомнила, что многим тебе обязана! Ведь это ты увёз меня из Аквиранги после того, как отшельница Гаяури напророчила мне смерть от рук военачальника. И, знаешь, он ведь правда хотел от меня избавиться.
— Ты всегда знала слишком много тайн вышестоящих.
— Любимая наложница не может не знать, — ответила Эджери. — Но спасибо тебе, Катран! Вдруг захотелось тебе сказать снова слова благодарности. Я бы погибла от руки хозяина, если бы Гаяури своим волшебством не разорвала путы подчинения, а ты не увёз бы меня в другие края.
Киату напрягся:
— Разорвала путы подчинения?!
— Да. Я же родилась несвободной.
— Скажи, путы рабства похожи на привязку? На колдовской приворот?
— Не знаю, возможно.
— Где найти твою колдунью?
— Отшельница Гаяури живёт на рыбацком острове Камчинг на юге от Аквиранги.
— Рассказывай, как туда добраться! — с жаром потребовал Киату.
* * *
Этой ночью, когда «Диатор» вновь пустился в путь, приближаясь к северному государству, Киату оседлал Чубарру и пустился на поиски острова Камчинг. Надежда вела его, как путника звезда.
В самый тёмный перед рассветом час он постучал в двери приземистой хижины, прикорнувшей под крышей из соломы и сухих веток. Зябкий ветер пробирал сквозь мокрые одежды, словно предупреждая о чём-то, море шуршало и беспокоилось. На пороге появилась замшелая старуха.
— Ждала тебя, парень, заходи.
Киату пробил озноб, но он вошёл. Без лишних слов закатил влажный рукав и показал привязку:
— Можешь снять такое?
Отшельница Гаяури взглянула на привязку, нажала пальцем до боли и хмыкнула:
— Так ведь ты сам и поставил.
— Мне надо снять. С девушки. Она умирает.
— Вот так вы всегда: то ставить, то снимать, а думать заранее не научились?
— Поздно уже думать.
Киату втянул скозь зубы воздух, так как старуха с любопытством давила пальцем, тянула и крутила чёрную жемчужину, оплетённую вязью. Старуха подняла морщинистые веки на гостя: