Хозяин сам проводил гостя в приготовленные для него покои. Потом был великолепный обед, а вечером — бал. И хозяева, и гости нашли, что царевич и ловок, и умён, и очень скромно говорит о своих несчастьях и о своей высокой доле, и с благодарностью отзывается о поляках, которые признали его августейшее происхождение...
Поутру на следующий день, часов в шесть, — тогда вставали очень рано, — воевода потребовал к себе маршалка. Тот вошёл и остановился в выжидающем положении у дверей; но Мнишек тотчас кивнул ему, и Бучинский быстро подошёл ближе и поцеловал протянутую руку своего господина. Мнишек потрепал его по плечу и сказал, что вчерашним днём он очень доволен. Бучинский ещё раз поцеловал хозяйскую руку и стал несколько сбоку и отчасти позади кресла, в котором сидел Мнишек, и взялся за спинку одной рукой. Сам воевода, толстый, безволосый, с седыми усами старик, сидел у окна в меховом халате и спросонья смотрел на садовые деревья, начинавшие наливать свои почки. Несколько минут длилось молчание. Наконец воевода сказал:
— Ну, слушай, пан маршалок!.. Нужны деньги.
— Ясносиятельный пан воевода знает, в каком положении находится наша касса! — ответил, немного съёжившись, Бучинский.
— Не о кассе речь, любезный! — возразил воевода. — Предстоят крупные... просто громадные расходы. Мне требуется двести тысяч злотых.
Бучинский ещё больше съёжился и отвечал:
— Времена нынче такие трудные, ясносиятельный пан воевода. И если бы пан указал мне только на какие-нибудь хотя несколько вероятные источники...
— А хлопы? А корчмари? А арендаторы?.. — однако по голосу воеводы, угрюмо смотревшего в сад, понятно было, что он и сам мало надеется на эти источники.
Бучинский пожал плечами и сказал:
— Со времени последнего татарского набега, ясносиятельный пан, не прошло ещё пяти лет, и с тех пор, как пану известно, хлопы ужасно избаловались: под тем предлогом, что набег их разорил, они и работают плохо, и почти не платят. Многие из сожжённых мельниц до сих пор ещё не отстроены, и в числе домов до сих пор мы не досчитываемся нескольких сот...
— Что ж они не строят, канальи? И чего ты смотришь, пан Бучинский? Как ты терпишь этот беспорядок?..
— Прошу извинения ясносиятельного пана воеводы, но некоторые из людей уведены в плен, другие перебиты. Осталась кое-какая мелочь — ребятишки, старухи — так что не за кого взяться...
— Ну, Бог с ними!.. А что скажут твои друзья — жиды?
— А жиды, как известно ясносиятельному пану, за нынешний год заплатили вперёд ещё в прошедшем году. Так их можно было бы теперь потревожить и слегка поприжать. Только это безделица, и до двухсот тысяч злотых далеко. Может быть, прикажете к Аарону обратиться? Он на днях вернулся из Трансильвании и, конечно, подсобрал там долги.