— Значит, Герда легко могла взять пистолет, — задумчиво протянула Эмми. — Тогда почему ты считаешь, что она невиновна?
— Мой нюх… — начал было Тиббет и усмехнулся. — Я хотел сказать, что не в характере Герды — полагаться на случай. А тут, как считает Спецци, все построено на серии совпадений. Конечно, если выяснится, что каким-то образом Герда точно узнала, какими будут передвижения Хозера, — тогда другое дело.
— Предположим, — размышляла Эмми, — пистолет взяли для совсем другой цели — чтобы убить кого-то другого. А потом убийца увидел едущего на подъемнике Хозера и, не удержавшись, воспользовался представившейся возможностью.
— Я думал об этом, — сказал Генри. — И эта мысль меня тревожит, потому что, если так, то убийца снова готовится нанести удар по первоначальной жертве. Но на кого другого и кто мог бы здесь еще покушаться?
— Ну… возможно, Франко решил убить барона.
— Опомнись, милая, — мягко сказал Тиббет. — Подумай. Франко не знал о приезде барона, хотя, признаю, мог догадаться; но он едва ли не единственный человек, у которого не было никакого шанса завладеть пистолетом. Показания Марии Пиа обеспечивают ему алиби на всю ночь накануне убийства, а в «Олимпии» он ни разу не вышел из-за стола.
— А почему он не мог прошмыгнуть наверх и взять пистолет, пока Мария Пиа разговаривала с Хозером после завтрака?
— Потому что он был в кухне, где ему готовили и упаковывали ленч, — ответил Генри. — Я проверял у Анны.
— Конечно, — не сдавалась Эмми, — тут мог иметь место сговор. Баронесса могла знать, что он взял пистолет накануне вечером.
— Ты в это действительно веришь? В любом случае лично я не сомневаюсь — что бы там ни думал Спецци, — пистолет был у Хозера, когда тот упаковывал вещи. Иначе он бы с Россати шкуру спустил.
— Не забывай, что Россати его ненавидел. Вероятно, он знал об исчезновении пистолета, но тебе ничего не сказал.
— К тому времени, когда я уходил от него сегодня, он говорил уже только правду, — уныло признался Генри.
— А если он сам взял пистолет? Нет, это не годится, потому что он никак не мог застрелить Хозера. Ох, дорогой, — с сожалением произнесла Эмми, — похоже, кольцо сжимается вокруг Герды, Роджера и полковника. Мне это совсем не нравится.
— Что ты думаешь о Роджере? — вдруг спросил Генри.
Эмми колебалась.
— Ничего не могу с собой поделать — он мне нравится.
— Ты имеешь в виду, что…
— Он, конечно, не слишком щепетилен и не до конца честен, но, думаю, у него есть собственные принципы, пусть отличающиеся от общепринятых, но весьма строгие. Я могу представить себе, что такой человек убивает под горячую руку, но что он хладнокровно планирует убийство — нет.