— Кто-нибудь выходил оттуда? — спросил Генри.
— Разумеется, нет. Мы все еще находились там, когда явился капитан Спецци и подверг нас обыску.
«Ну вот, кажется, и все», — подумал инспектор.
Он поднялся к себе, чтобы надеть анорак, и заметил на туалетном столике коробку шоколада, которую Пьетро принес для Марии Пиа. В суматохе предыдущего вечера он совсем забыл о ней.
Взяв коробку, он спустился на второй этаж и постучал в дверь баронессы.
— Смотрите, Генри, — приветствовала она его. — Я уже встаю.
Баронесса действительно больше не лежала в постели, а сидела в кресле у окна; ее закованная в гипс нога неуклюже торчала из-под оборок лимонно-желтого пеньюара.
— Я рада, что вы пришли меня навестить, — сказала она. — Герман отправился погулять, дети катаются на лыжах, а я из-за этого снегопада чувствую себя очень грустной и одинокой.
Тиббет выглянул из окна. Снег падал мелкими тусклыми хлопьями, и все вокруг казалось унылым и непривлекательным.
— Я кое-что принес, это должно вас взбодрить, — сказал Генри. — Подарок. — И протянул ей коробку шоколада.
— О, Генри, не стоило…
— Не от меня, к сожалению, — прервал ее инспектор. — Это от Пьетро. С добрыми пожеланиями и сочувствием от всей деревни. Он сам хотел вас навестить вчера, но ему не позволили.
— О, бедный Пьетро… Генри, я ужасная женщина, эгоистка. Я так обрадовалась тому, что с Франко сняты все подозрения… — Она с волнением посмотрела ему прямо в глаза. — Они ведь сняты, да? Почему его не выпускают?
— Скоро выпустят, — заверил Тиббет.
— Слава богу, — просто сказала баронесса. — Но это все равно меня не оправдывает. Я почти перестала думать о бедном Марио… о Розе и Марии, о Пьетро. А он вот передал мне подарок, и мне стыдно. Должно было бы быть наоборот. Ведь это он сейчас нуждается в сочувствии.
— Да, — согласился Генри. Пододвинув поближе стул, он сел рядом с ней. — Какая трагическая судьба у их семьи. Сначала Джулио, теперь Марио. Словно кто-то насылает на них несчастья. Но я нередко замечал, что за некоторыми семьями — безо всякой видимой причины — несчастье как будто ходит по пятам.
— В данном случае причина, вероятно, есть, — сказала Мария Пиа.
— Что вы имеете в виду?
— У всех Веспи есть какая-то дикая жилка. Не у Розы, конечно, она — словно Мать-земля. Но мужчины в этой семье всегда были безумцами. Вы знаете, что отец Марио погиб в горах? Это местная легенда. Кажется, какие-то богатые придурки-англичане заключили с ним пари, что он не взберется на Альпийскую розу в кромешной тьме. На кону стояла довольно крупная сумма — то есть для него крупная — и ничто не смогло его остановить. Веспи добрался до вершины и оставил там свой ледоруб в качестве доказательства, а потом сорвался. Когда его нашли, он был еще жив, и единственное, что его интересовало, — это то, что он выиграл пари. «Перестань распускать сопли, — сказал отец Марио, которому тогда было лет пятнадцать, — иди и забери деньги». А когда Марио вернулся от англичан с чеком, то сказал сыну: «Скажи им, что я предпочитаю золотые соверены», — и умер. Марио не раз рассказывал мне эту историю. В деревне говорят, никто из Веспи никогда не заканчивал жизнь в своей постели. Ну, можно сказать, что отец Марио закончил — но отнюдь не в общепринятом смысле.