— Интересно, а что стало с теми деньгами? — спросил Генри.
— О, сейчас они почти ничего не стоят, — ответила Мария Пиа. — Думаю, там было около сотни фунтов. Насколько я знаю Марио, он хранил их, как скупец, многие годы, а потом отдал сыновьям. Рискну предположить, что большая часть досталась Джулио.
— Похоже, Джулио был весьма богатым молодым человеком, — сказал Генри. — Как вы думаете, откуда у него были деньги?
— Ну… — Мария Пиа широко развела руками. — Вы же понимаете, как бывает в таких деревнях. Все молодые инструкторы… — Внезапно она осеклась. — Герман идет.
Генри выглянул из окна и сквозь метель разглядел барона, поднимавшегося по тропе.
— Вам теперь лучше уйти, — сказала Мария Пиа. — Передайте Пьетро мою благодарность и соболезнования, скажите, что я его люблю… и еще дайте ему вот это…
На столике рядом с ней стояла большая ваза с красными розами. Баронесса вынула одну и вручила ее инспектору.
— Герман купил их для меня вчера в Монтелунге, — сказала она. — Одному богу известно, сколько они стоят. Я хотела бы все их отослать Розе и Пьетро, но не посмею. Возьмите хоть одну. И скажите, что я буду молиться за них.
— Все сделаю, — пообещал тронутый до глубины души Генри. Нетрудно было понять, почему люди любят Марию Пиа. — А пока я прощаюсь с вами. Скоро снова вас навещу.
— Да, пожалуйста, приходите. И если вы увидите Франко…
— Я передам ему все полагающиеся слова от вас, — серьезно пообещал Тиббет.
Он покинул комнату как раз вовремя, потому что, когда спустился в холл, барон был уже там. Генри, чувствуя себя персонажем французского фарса, поспешно спрятал розу в карман и пошел в сарай за лыжами.
Он медленно скользил сквозь вихрящийся снег, который валил все гуще, ухудшая видимость. Спустившись в деревню, Генри первым делом пошел в «Олимпию», полагая, что Эмми уже ждет его там. Однако, войдя, с удивлением увидел, что на часах над баром только без четверти двенадцать, — стало быть, спуск занял у него меньше часа. Поэтому, оставив лыжи на специальной подставке у входа в кафе, он направился к дому Веспи. Магазин не работал, все ставни были закрыты, группа замерзших репортеров слонялась вокруг под метелью, проклиная свою долю. Появление инспектора наконец предоставило этим несчастным созданиям повод хоть чем-то заняться, поэтому журналисты моментально окружили его. Тиббет с трудом протиснулся сквозь толпу, игнорируя все их мольбы сделать какое-нибудь заявление, и постучал в дверь.
Поначалу ответом ему была мертвая тишина. Генри отступил на шаг назад и, подняв голову, посмотрел наверх как раз вовремя, чтобы заметить маленькое бледное личико, выглядывавшее из-за кружевной занавески в одном из окон верхнего этажа. Вскоре после этого послышались шаркающие шаги, скрежет отодвигаемой щеколды, и дверь со скрипом приоткрылась, явив обладательницу личика — Марию, младшую дочь Розы.