Несмотря на личный спортивный триумф, Генри никак не удавалось заснуть той ночью. Он был доволен действовенностью своей тактики, но его очень тревожило, что, подойдя к рубежу окончательного решения дела, он все еще блуждал в темноте. Не в смысле личности убийцы — в том, что знает его имя, инспектор был теперь уверен, — а в смысле способа действий. Снова и снова в его голове прокручивался калейдоскоп фактов и соображений, в которых — Тиббет не сомневался — был спрятан ключ к решению загадки… Обрывки разговоров, хронологические таблицы Спецци, сам капитан с его снисходительной улыбкой, елейная подобострастность Россати, утонченные черты лица Пьетро, чистосердечный взрыв откровенности Роджера и слезы Каро; грубоватая сердечность полковника и постоянно дурное настроение его жены; Мария Пиа, трогательная в своей простодушной безнравственности; барон с его суровым, уязвленным чувством справедливости; Джимми, судя по всему, ужасно обеспокоенный и совершенно невиновный; Книпферы: лицо матери, залитое внезапным потоком неудержимых слез, отец — мрачный и несгибаемый, Труди — себе на уме, с ее секретным дневником и потаенными мыслями; Роза Веспи, объятая горем, и незнакомый Джулио…
В половине третьего Генри встал и долго пил воду. Потом сказал себе: «Ложись и спи. Ты сделал все что мог. Завтра… посмотрим, что случится завтра…»
Он снова забрался в постель, нечаянно толкнув при этом Эмми, которая что-то пробормотала во сне. Бедная Эмми… надо же было так покалечиться… дорогая Эмми… Он стал проваливаться в неспокойный сон.
Когда Генри резко вскинулся ото сна, жена сидела в кровати и читала, солнечный свет лился в окно.
— А, вынырнул наконец, — улыбнулась она. — Ты так крепко спал, что я не решилась тебя будить.
— Который час? — спросил Генри.
— Почти десять.
— Господи! — Он сел в постели. — Зачем ты позволила мне так долго спать?
— А это имеет какое-то значение? — лениво произнесла Эмми. — Сегодня же воскресенье.
— Конечно, имеет! У меня дел по горло.
Генри выпрыгнул из кровати, откинув пуховое одеяло, и Эмми посетовала:
— Эй, осторожнее! Ты забываешь о моем вывихе.
Внезапно Тиббет застыл, словно громом пораженный, — невыразительная фигура с седеющей головой, в сине-белой полосатой пижаме. Потом хлопнул себя по лбу и закричал:
— Понял!
— Понял — что? — в замешательстве спросила Эмми.
— Ты мне сейчас подсказала! Ты — мой обожаемый мудрый ангел! Как же я сам этого не увидел?.. Вообще не заметил. Подожди минутку, дай подумать. — Он начал мерить шагами комнату. — Да. Это возможно. Очень возможно.