— Конечно, — подтвердила девушка. Она смотрела Спецци прямо в глаза, с вызовом, словно говорила: ну возразите мне, если сможете. Капитан, заметно смущенный, предпочел отступить на более безопасную почву.
— Расскажите, пожалуйста, что было после чая.
— Мы попрощались с герром Хозером в холле. Это было приблизительно в двадцать минут пятого. Потом я поднялась к себе. Позже я видела, как он выходит из отеля. Моя комната находится на верхнем этаже, над входной дверью. Было довольно темно, но над крыльцом горит фонарь, и дорожка освещена. Я видела, как он направлялся к подъемнику. Шел довольно сильный снег. Мне и в голову не пришло, что я вижу его в последний раз.
— Вы случайно не запомнили время, фройляйн Книпфер? — оживившись, спросил Спецци.
— Нет, — ответила Труди. — Полагаю, это было вскоре после шести, но не уверена.
— А теперь, фройляйн… простите, я должен спросить: герр Хозер когда-нибудь говорил с вами о своем бизнесе или о жизни в Риме?
Губы Труди медленно растянулись в улыбке — улыбке тайного удовольствия, которая показалась Генри весьма зловещей.
— Он много говорил о Риме, — сказала она, — о той жизни, которую я буду там вести. О его бизнесе я не знаю ничего.
— Он никогда не упоминал в вашем присутствии о том, что у него есть враги?
— Враги? — Труди снова улыбнулась. — Мой отец говорит, что хорошего бизнесмена можно отличить по количеству и качеству его врагов. Думаю, герр Хозер был хорошим бизнесменом.
Спецци ухватился за этот ответ.
— То есть вы знали, что у него есть враги? И кто они?
Девушка немного помедлила, потом сказала:
— Понятия не имею. Вы слишком буквально восприняли мои слова. Я рассказала лишь о своем впечатлении.
Было очевидно, что из Труди больше ничего не вытянешь, несмотря на все наводящие вопросы Спецци. Наконец, приуныв, он отпустил ее, прочитав напоследок короткую нотацию о неразумности попыток скрыть какую бы то ни было информацию от зоркого ока итальянской полиции. Труди снова улыбнулась, согласилась и отбыла, оставив Спецци в смутном ощущении, что над ним посмеялись, его обыграли и в конечном счете сделали из него дурака. Гордось была уязвлена.
— Девчонка дура, — в сердцах сказал он. — Знает больше, чем говорит, и воображает, будто провела нас.
Капитан сардонически усмехнулся, резко захлопнул свой блокнот и отложил его в сторону.
— Мартелли, иди скажи гостям, что на данный момент допросы закончены. Завтра они могут возвращаться к своим лыжным упражнениям, но напомни всем, что катание по Имменфельдскому спуску категорически запрещено. И любой, кто соберется покинуть отель насовсем, обязан оповестить меня об этом заранее, не позднее чем за двадцать четыре часа. После этого распечатай стенограмму и принеси мне в мою комнату.