Миссис Бакфаст решительно шагнула в комнату, уставившись на итальянца взглядом, каким боевой бык мог бы смотреть на неумелого матадора.
— Раз вы не соизволили пригласить меня, капитан Спецци, — протрубила она, — пришлось силой прокладывать себе путь в ваш кабинет.
Она сделала паузу и возмущенно фыркнула, потом продвинулась еще на шаг и весьма театрально сменила трубный глас на спокойный разговорный тон.
— Я пришла, — заявила Розамунда Бакфаст, — чтобы сделать признание.
В разразившемся ревущем хаосе только миссис Бакфаст оставалась абсолютно спокойной — скала посреди бушующего моря. Полковник, пребывающий на грани апоплексического удара, непрерывно кричал, что у его жены истерика и она не понимает, что говорит; Спецци вопил, чтобы Мартелли очистил комнату от посторонних, вторично за этот день поминал черта и исступленно кричал, призывая всех к тишине; даже Генри поймал себя на том, что настоятельно умоляет миссис Бакфаст хорошо подумать, прежде чем делать подобные заявления, между тем как Эмми внесла свою лепту во всеобщую суматоху тем, что, опустившись на четвереньки, принялась собирать бумаги, выпорхнувшие из портфеля Спецци. Бешеный шум, естественно, привлек внимание всех остальных обитателей отеля. Чашки с чаем и бокалы с аперитивами были брошены в баре, по кухне раскатилась нечищеная картошка — гости и персонал бросились наблюдать за представлением, творившимся в холле.
В конце концов миссис Бакфаст лично очистила кабинет от несанкционированной толпы; последним в комнате оставался полковник, но и он был удален безапелляционно указующим перстом и суровым приказанием: «Артур!» После этого миссис Бакфаст уселась на стул, сложила руки и стала ждать.
Спецци, багровый от возбуждения, снова водворился за столом и умоляюще воззвал к Генри:
— Спросите эту сумасшедшую, что она имела в виду. Она ведь даже близко к подъемнику не подходила, а теперь хочет сделать признание. Безумие какое-то.
Капитан энергично промокнул лоб платком.
Генри, потрясенный больше, чем хотел в этом признаться даже себе, изо всех сил постарался вспомнить о принятых в Скотленд-Ярде манерах и произнес:
— Насколько я понимаю, миссис Бакфаст, вы хотите признаться в убийстве Фрица Хозера?
Миссис Бакфаст посмотрела на него с жалостью.
— Разумеется, нет, — сказала она. — Я полагала, что даже вы, Генри Тиббет, сообразите: я никак не могла его убить.
Чувствуя себя мальчиком, которого отчитала няня, Генри вцепился в край стола, чтобы не потерять равновесия.
— Тогда, может быть, вы объясните нам, что имели в виду?