— Мне бы очень хотелось, — ответил Спецци, — иметь вескую причину считать, что это не она. Я… мне жалко девочку. Но что поделаешь?
— И как, на ваш взгляд, она завладела пистолетом? — спросил Генри. — Знаете, интуиция подсказывает мне, что она не лгала, сказав, что не знала о существовании оружия.
— Она могла взять его так же, как любой другой, — скорбно ответил Спецци. — Разве мистер Пассденделл не поведал нам, что вечером накануне убийства пистолет открыто лежал на столе, где все могли его видеть?
— Если Герда или кто угодно другой взял пистолет тем вечером, — возразил инспектор, — вам не кажется странным, что Хозер совершенно не встревожился и не попытался вернуть его?
— У него не было права на ношение оружия. Он бы не рискнул заявить.
— В полицию, конечно, нет, но я не могу избавиться от чувства, что…
— Вы сентиментальны, дорогой Энрико, — перебил его Спецци. — Пытаетесь найти лазейку для девушки. Я тоже ей сочувствую, но не могу позволить себе руководствоваться эмоциями. Я полицейский.
— Я тоже, — сказал немного уязвленный Генри. — Ладно. Давайте. Арестуйте ее, если хотите. Не сомневаюсь, что барон будет в восторге.
Капитан принял суровый вид.
— Уверен, что в предстоящие день-два я произведу арест, — сказал он.
— Ну браво, молодец! — воскликнул Генри по-английски, а потом по-итальянски добавил: — А теперь я ухожу. Мне нужно перекинуться словечком с синьором Россати.
Однако ему не суждено было сделать это в ближайшее время. Едва Тиббет закрыл за собой дверь комнаты Спецци, как приоткрылась щелочка в двери напротив и выглянула встревоженная Мария Пиа.
— Генри, — позвала она нервным шепотом. — Генри, мне нужно с вами поговорить.
— С удовольствием, — сказал Тиббет. — Вы сегодня не катаетесь на лыжах?
Мария Пиа схватила его за руку, втащила в гостиную своего люкса и поспешно закрыла дверь. Инспектор с облегчением увидел, что барона в номере нет.
— Считается, что у меня болит голова, — с горечью сказала она. — А на самом деле Герман просто не позволил мне пойти кататься. Он держит меня здесь, как узницу.
Генри не мог придумать подходящий ответ на столь мелодраматичное заявление, поэтому пробормотал лишь что-то неразборчиво-сочувственное и стал ждать продолжения.
— Я должна с вами поговорить, — повторила Мария Пиа. — Весь день ждала случая. Скоро вернется Герман с прогулки с детьми. Когда он знает, что Франко катается на лыжах, то не боится оставлять меня одну.
Она замолчала, дрожащими пальцами прикурила сигарету и продолжила:
— Я с ума схожу от страха. Видите ли, Генри, я люблю Франко.