Мужские руки скользнули вниз, крепко сжали мои бедра, отчего захотелось выгнуться дугой и прижаться к нему. Мои пальцы беспомощно заскребли по его плечам, но больше я ничего сделать не могла.
Попытавшись раздеть его сама, потерпела фиаско, потому что позиция была невыгодной. Я элементарно не дотягивалась.
К счастью, он начал действовать и, подцепив пальцами резинку трусиков, потянул их вниз. Помогая ему по мере сил, в итоге избавилась от последней детали своего гардероба и снова требовательно протянула:
— Сла-а-аф! Раздевайся!
— Угум… — Не собираясь даже на мгновение оставлять так увлекшую его грудь в покое, мужчина едва уловимо кивнул и в два счета избавился от одежды.
Как он такое провернул, я не совсем поняла, но именно сейчас меня это волновало мало — «варвар» завел мои руки высоко наверх, видимо, чтобы я прекратила его требовательно царапать, и приступил к изучению моего уха.
— Сла-а-аф…
Внятные мысли окончательно покинули мой расплавившийся от его горячего дыхания мозг, даже не помахав на прощанье ручкой, и в дело вступила настойчивость. — Прекрати издева-а-а… у-у-у…
Это его пальцы сжали грудь, и я в очередной раз осознала, какой он большой. Оба моих запястья без проблем удерживала одна его рука, тогда как вторая вновь отправилась в путешествие по моему телу, окончательно сводя с ума и заставляя стонать и требовать.
Требовать!
Он же начал выводить по моему телу неведомые узоры, от которых в разные стороны разбегались возбужденные мурашки. Шептал на ухо что-то невнятное, но настойчивое. Сейчас я была согласна абсолютно на все, и даже если бы он потребовал у меня за этот секс душу, я бы ему ее отдала с радостью, лишь бы это случилось.
Постепенно бормотание становилось все неразборчивее, все тише, но тем сильнее оно звучало внутри меня, заставляя выгибаться навстречу и ловить его касания самой. Предугадывать и предвосхищать.
— Сла-а-а… — Очередной мой стон был заглушен долгожданным поцелуем, но теперь этого было мало. Катастрофически мало. Я была уже готова угрожать.
Он же чуть отстранился и невероятно серьезно спросил:
— Да?
— Да!
Понятия не имею, о чем он спрашивал, но мой выкрик стал тем самым катализатором, который наконец заставил его замолчать и начать действовать всерьез.
— О да-а-а… — Мой всхлип был откровенно бесстыжим, но мне было плевать, и даже смущение согласно закивало и шепнуло, что он эгоист и так нельзя.
Нельзя так долго тянуть и доводить меня до невменяемости!
— О да. — Его самодовольный смешок был последним сказанным словом, и то, что происходило дальше, иначе чем волшебством было назвать нельзя.