— Это срочно?
— Можно сказать, да... Сейчас подъедет оперативная группа из нашего отделения. Я уже поднял слесаря, наверно, придется взломать дверь. Ну и там, у двери еще один человек, который, собственно, и заявил, что в доме... Уж не знаю, как сказать поприличнее... Лежит убитый.
— А ему это откуда известно?
— В окно заглянул.
— В окно третьего этажа?
— Там со стороны улицы строительная люлька стояла на автомобильной платформе, лампочки меняли... Он и упросил крановщика поднять его к окну... И увидел.
Касатонова колебалась недолго. И женское любопытсво, и желание присутствовать при важном событии в их доме, и совершенно пустой день, который ожидал ее... — Я могу идти в халате?
— Вполне. В любом ты, душенька, наряде хороша, — усмехнулся участковый — плотный, но подтянутый мужичок тоже где-то около пятидесяти лет.
— Взгляну на себя в зеркало и иду, — сказала Касатонова решительно. — Входите, — она пропустила участкового в прихожую, закрыла дверь и нырнула в ванную. Встряхнув короткими светлыми волосами, поправив очки и проведя бесцветной помадой по губам, она решила, что для роли понятой этого вполне достаточно. И уже выходя в прихожую, увидела на полочке у зеркала маленький фотоаппарат — обычную мыльницу, которую сегодня увидишь едва ли не в каждой квартире. Теперь, когда можно получать неплохие снимки просто нажимая на кнопку, не думая о резкости, выдержке, ни о чем не думая, кроме картинки в видоискателе, многие вдруг обнаружили у себя необыкновенные фотографические способности.
— Я возьму это? — спросила она. — Вдруг пригодится?
— Вообще-то в опергруппе должен быть фотограф... — А вдруг не придет?
— Ну что ж, возьмите... Но снимать можно только с разрешения начальника опергруппы. Хотя вряд ли он разрешит.
— Тогда я сниму вас, Николай Степанович! А вы меня.
— Это можно, — согласился Гордюхин, но с трудом согласился, видимо, что-то преодолевая в себе. Не положено было понятым иметь при себе фотоаппарат, не по правилам это. Но подняв женщину прямо с постели, Гордюхин решил, что может пойти на это нарушение. В конце концов, командовать будет не он.
— Сколько будет понятых? — спросила Касатонова.
— Двое, — обернулся с лестницы Гордюхин — он уже начал спускаться к третьему этажу.
— А кто второй?
— Слесарь. Он там сейчас с фомкой стоит... Взломает дверь, потом приступит к обязанностям понятого.
— А это разрешается? — захлопнув дверь и убедившись, что ключ в кармане, Касатонова пошла вслед за участковым.
— Все разрешается, что не противоречит закону, — Гордюхин оглянулся, протянул руку. — Прошу!