— Как концерт? — шепотом спросил Борис.
— Блеск!.. А ты разве не был?.. Я там с девахой познакомился, чудо! — Роман смутился несколько, называя Иру девахой, но Борис по-иному не поймет. — Завтра встречаемся! Она в прессовом работает…
Палубин выплеснул все, что распирало, и ему стало вдруг стыдно, будто бы он рассказал об Ире что-то тайное.
«Нашел кому рассказывать!» — подумал горько Роман. — Какое я, оказывается, трепло!
Борис посмотрел на Романа оценивающе, как скульптор на свою почти готовую работу, для полного завершения которой осталось несколько штрихов, и сказал:
— Так… тебе еще нужны туфли человеческие и прическа нормальная!.. Туфли я тебе достану… Вот такие, — выставил он ногу… — «Саламандра». Семьдесят колов!
— Ого!
— Лучшая в мире фирма… Такие в магазине шестьдесят стоят…
— Мне бы что-нибудь попроще… Это же почти получка моя, а жить на что?
— Смотри сам, тебе жить…
Молча и торопливо шли к дому Лазаревой. Галя сильно сжимала пальцами руку Ивана выше локтя и смотрела вперед. Возле двери она неожиданно остановилась, растерянно взглянула на Егоркина, прижалась к его плечу и шепнула, глядя снизу вверх:
— Я боюсь!
Лицо девушки показалось Ивану бледным, осунувшимся, заострившимся. Свет лампочки над входом отражался в ее зрачках и почему-то колебался, как язычок свечи. Большие глаза казались еще больше, заполняли все такое милое до боли в груди лицо. Родинка на бледном подбородке стала темней, ярче. Егоркин прижал к себе девушку, услышал шаги в подъезде и проговорил хрипло:
— Пошли!
И подтолкнул Галю к двери.
Навстречу им вышла женщина с большой овчаркой на поводке. Галя поздоровалась с ней. Егоркин видел ее впервые, но тоже поприветствовал. Возле двери своей квартиры Галя снова остановилась, снова растерянно взглянула на него:
— А что скажем?
— Так и скажем…
Открылась дверь бесшумно, и они услышали голоса актеров, работал телевизор. На кухне было открыто окно, сквозняк вырвал дверь из рук Гали. Захлопнулась она резко, громко. Иван вздрогнул и застыл на мгновение. Галя тоже замерла. Потом она нагнулась, переставила тапки ближе к Ивану. Они в последнее время стали как бы его. Он часто бывал здесь, и все в квартире было для него привычным.
— А как мы начнем? — шепнула Галя, снимая босоножки.
— Прямо так и говори, — так же шепотом ответил Егоркин.
— Почему я? Может, лучше ты?
— Мне неудобно!
— А мне удобно?..
Из комнаты выглянула Наташа и молча стала смотреть на них.
— Исчезни! — сердито шепнула Галя.
Наташа ухмыльнулась и спряталась в комнату, но вместо нее появилась мать и спросила: