— Ты там жила? А я думаю, почему ты здесь встречу назначила! — воскликнул Роман. Он знал, что за речкой раньше были частные дома. Недавно собирали там с Егоркиным малину в заброшенном полузасохшем саду.
— Погрустить захотелось… Детство вспомнить! Я на берегу этого озера выросла…
Ира повернулась и пошла по тропинке среди кустов и высоких тополей с толстыми ровными стволами.
— А почему вас переселили?
— Здесь скоро новый микрорайон будет.
— А ты с родителями живешь?
— Нет… Мама уехала в Омск, а мне комнату дали… Старушка одна живет со мной…
— Здесь, наверно, дорога была? — спросил Роман. — А потом кустами заросла…
Тополя стояли слишком ровным рядом.
— Да, а за тополями заборы шли… Наш дом во-он там был! Видишь, береза стоит, у соседей перед крыльцом росла. Их две было. Одну спилили… А чуть левее мы жили…
— Это там, где большой куст сирени?
— А ты откуда знаешь, что там сирень?
Сумерки сгустились, издали видны были лишь силуэты кустов, поэтому Ира и удивилась.
— Мы там с Егоркиным малину рвали… У вас малина была?
— Была!.. Это наш сад! Прямо возле сирени калитка была… Там сейчас все бурьяном и крапивой заросло. Не проберешься!
Они остановились напротив куста сирени и долго стояли молча. Роман не мешал девушке вспоминать, слушал вечернюю тишину, грустный скрип кузнечиков в темной траве, тоскливый зуд комара, отдаленный гул машин и смех, долетавший с озера. На западе, за чернеющими вдали кустами, сухо и грустно светила долгая летняя заря. Душно пахло крапивой и еще чем-то, чем всегда пахнет возле заброшенного и разрушенного временем жилья. Сзади, в кустах, что-то осторожно шуршало, и казалось, что там кто-то притаился, стоит и слушает.
Шли назад они мимо озера, смотрели, как лениво разрушают масленые волны отражения шестнадцатиэтажных домов со светящимися окнами, огни на высокой трубе ТЭЦ, бледные звезды на светлом небе, медленно гаснувшую зарю; как качают они плоские листья кувшинок неподалеку от берега, чуть слышно шуршащие стебли камыша. С противоположного берега доносился разговор, смех, плеск воды. Пахло сыростью и водорослями. Сказочно блестели в сумерках темные глаза Иры, белели обнаженные до плеч руки.
Ира позволила проводить ее только до автобусной остановки.
— Завтра там же встретимся, — шепнула она, когда автобус заскрипел, остановился возле павильона. — Я купальник возьму!
И нырнула в открывшуюся дверь.
В автобусе обернулась, взглянула на него в широкое заднее окно, помахала рукой, пошла в глубь салона. Автобус тронулся, а Роман повернулся и побежал назад к озеру, расстегивая на бегу пуговицы батника. Перед глазами у него стояла улыбающаяся Ира с поднятой для прощания рукой. Скинув одежду, он с разбегу влетел в воду, радостно ощущая ступнями твердый песок на дне, поднял брызги, с шумом упал и поплыл, резко выбрасывая руки вперед.