Из ущелья донесся стрекот еле различимый, стал быстро нарастать, приближаться, и вскоре сбоку из-за горы, на пологом склоне которой пустынно желтел кишлак, вынырнули один за другим три вертолета.
— Ого, аж три вертушки! Серьезненькое дельце предстоит, — пробормотал один из десантников.
Бойцы зашевелились, стали проверять вещмешки, поправлять тяжелые подсумки.
Десантники друг за другом, как были в строю, быстро разместились в вертолетах. Егоркин первым из своего отделения вскочил в десантный отсек. Из-за своего высокого роста он всегда был впереди. Иван уселся на сиденье и глянул в иллюминатор. Клубилась пыль, поднятая ветром от винтов. Роман Палубин устроился напротив Егоркина и тоже покосился в иллюминатор. Последним в вертолет вскочил Костя Никифоров. Он, наоборот, всегда замыкал строй. Егоркин вспомнил, как Никифоров, увидев его впервые, восхищенно воскликнул:
— Ну и жердь! Сразу видно — земеля… Воронежский? Угадал?
— Тамбовский, — невозмутимо ответил Егоркин. Он спокойно принимал шутки такие. Привык.
— Чернозем один! Такое только на черноземе вымахать может… Теперь мы живем! Есть кому духов за штаны с гор стаскивать. Вертолет не нужен!
Дверь за Никифоровым захлопнулась. Слышно было, как соседний вертолет взревел яростней. Егоркин видел, как колеса его оторвались от земли, и он косо, бочком полетел вдоль ущелья, поднимаясь выше и выше. В иллюминатор не видно было третьего вертолета. Он неожиданно вынырнул справа сверху, когда земля качнулась и стала уходить вниз. В ушах грохотало. Вертолет вздрагивал, словно не хотелось ему лететь под душманские пули. Временами что-то дребезжало, сильно пахло бензином. Сбоку проплыл безлюдный кишлак с ярко цветущими деревьями миндаля и гранатов. Отсюда запахи цветов доносило в лагерь. На пологих склонах то там, то здесь, то в одиночку, то кучками алели горные тюльпаны.
— Духи! — вскрикнул кто-то, и тотчас же сквозь гул моторов послышался дробный стук, словно дятел простучал. Хлопнуло что-то резко, показалось — лопнул натянутый канат. Егоркин видел, как передний вертолет, начавший огибать гору, вдруг задрал хвост, клюнул отяжелевшим носом скалу и стал заваливаться вниз, в пропасть. Иван вцепился побелевшими пальцами в жесткое сиденье и неотрывно смотрел, как вертолет, ломая лопасти, неуклюже перевернулся и все быстрее и быстрее стал валиться за уступ скалы. Исчез — и тут же взметнулся вверх черный клубящийся шар огня. В пропасть летели из огня горящие обломки, ударяясь в скалу и отскакивая.
Вверху треснул взрыв. Иван вскинул голову и увидел, как вместе с пылью взлетают в воздух камни, какие-то лохмотья и что-то похожее на большую тряпичную куклу. Егоркин понял, что стрелять оттуда больше не будут. Он окинул взглядом отсек вертолета. Лица у десантников были напряженные. Роман смотрел в пол, прикрыв веки. Он втянул голову в плечи и словно ждал удара сзади. Костя Никифоров нахмурил брови, всматривался в иллюминатор с таким видом, будто жизнь его и всех солдат в вертолете зависит от того, как бдительно он будет осматривать склоны гор.