— Туфель! Принесите туфель!
Парень в белой майке метнулся к трамваю, поднял что-то лежавшее возле рельса и побежал назад. Роман увидел, что в руке у него был туфель, окровавленный, страшный, но знакомый. Такие туфли всегда стояли возле кровати Егоркина, когда Иван был дома. Роман понял, кого понесли, очнулся, закричал: «Иван!» — и бросился к машине. Но бородатый мужчина исчез внутри нее. Хлопнули двери, машина рванулась.
— Иван! Ваня! — прошептал Роман и, дрожа, бросился назад по той самой дорожке, по которой пришел сюда.
И как-то быстро он оказался возле дома Иры, вскарабкался по лестнице к ее двери, вдавил кнопку звонка, привалился спиной к стене, задыхаясь, и не отпускал кнопку, пока не открылась дверь. Открыла Ира, но за ее спиной виднелась старуха.
— Ира!.. Ваня… — выпалил Роман. — Егоркину ногу отрезало!
Еще по беспрерывному пугающему звонку Ира поняла, что случилось что-то страшное, и, увидев Романа, сжалась, но смысла слов его не поняла, ожидала чего-то иного.
— Ногу… трамваем… Ивану… Я видел… — Зубы начали стучать у Романа.
Ира за руку втянула его в квартиру. Рука у Палубина дрожала, и дрожь передалась Ире.
— Валерьяночки ему! — воскликнула старуха и заковыляла на неслушающихся ногах в свою комнату.
А Ира повела Романа, у которого продолжали стучать зубы, в свою комнату.