Несколько позже на бронзовых сосудах китайской династии Шан-Инь (XVI–XI вв. до н. э.) впервые появляются триграммы и их названия. Легенда называет их создателем Фу Си, мифического основателя китайской цивилизации вообще, сгруппировавшего твердые и мягкие линии в разных сочетаниях по три в виде восьми триграмм и давшего им символические названия, отражающие его долгий опыт созерцания природных процессов. Ассоциация мира с триграммами осуществлялась не по западному принципу чистой логики. Триграмма отражает нечто общее у Неба, юга, красного цвета, отца и так далее. И не очень важно, почему этот ассоциативный ряд или общий икс, выраженный в триграмме, именно таков. Восемь триграмм (кит. "ба гуа") — Небо (кит. "цянь"), Земля (кит. "кунь"), Вода (кит. "кань"), Огонь (кит. "ли"), Гром (кит. "чжэнь"), Гора (кит. "гэнь"), Ветер (кит. "сюнь"), Водоем (кит. "дуй"). При этом в китайским языке есть и другие иероглифы, обозначающие просто небо, землю и т. д. Иероглиф "тянь" (небо) не надо смешивать с иероглифом "цянь", которым обозначают триграмму Небо.
Примерно три тысячи лет назад триграммы начали сдваивать. Различные их сочетания образовали 64 гексаграммы. Китайская традиция также приписывает это Фу Си, хотя большой временной интервал между появлением первой триграммы и первой гексаграммы очевиден. Каждая гексаграмма тоже имеет название (понятие, термин или действие), при этом восемь иероглифов из числа этих 64-х не употребляются в китайском языке в каких-либо других значениях — только как названия гексаграмм.
Согласно легендам, порядок расположения триграмм менялся: легендарная династия Ся (XXI–XVI вв. до н. э.) начинала список триграмм с "Горы", подчеркивая этим почитание Природы; полулегендарная династия Шан (XVI–XI вв. до н. э.) начинала его с "Земли", понимая под этим главенствующую роль матриархата; а нынешний порядок перечисления их установил Вэнь-ван, основатель династиии Чжоу (XI в. — 770 г. до н. э.). Он же считается автором первых комментариев к названиям триграмм, причем, по легенде, писал их, будучи заключенным в тюрьму последним шанским правителем.
Комментарии эти очень невелики по объему — это, скорее, ключевые слова, ассоциативный ряд, а не прямое объяснение: ответ — в твоем сознании, и не надо толковать этот текст, считает Мэйсон. Перед тобой не Книга Судеб, в которой все предопределено, а совет — ответ отражает твой контакт с миром и то, к чему может привести твой нынешний путь, который можно изменить в случае, если он искривился. И "Книга Перемен" всегда была советчиком правителей и государственных мужей, советником советников. Самые ранние части "И цзина", реально датируемые IX–VIII вв. до н. э., являются именно комментариями к гексаграммам. Следующий базовый текст ее — "Комментарий к линиям", который китайская традиция приписывает Чжоу-гуну (около 1100 г. до н. э.), племяннику Вэнь-вана, регенту при его сыне и первому реальному правителю Чжоу. Это тоже краткие комментарии, поясняющие значение каждой линии внутри гексаграммы. В таком виде "И цзин" существовал как гадательная книга времен династии Чжоу, что определило другое название — "Чжоу и". "Комментарий к линиям", идущий от нижней линии вверх, тоже скорее конспект для гадателя, а не развернутое объяснение. Это как бы тот образ или последняя строчка широко распространенного тогда анекдота или притчи, прочитав которую, можно вспомнить всю историю и, оттолкнувшись от нее, вынести необходимое суждение. Например, приводя в качестве иллюстрации историю о трех слепых, ощупывающих слона, или притчу о двух мышах, тонущих в кувшине со сметаной, лектор, готовясь в выступлению, может записать в своем блокноте просто "слон" или "сметана". У другого же, просматривающего его блокнот и не знающего этих притч, записанные слова могут вызвать совсем иные ассоциации, скажем, типа "Слон и моська" и "А Васька слушает да ест". Поэтому, по мнению Мэйсона, с поисками скрытого смысла в комментариях надо быть поосторожнее. Тем более, если тексты записывались на слух, вполне могли поставить не тот иероглиф, и когда в Китае недавно обнаружили могилу, полную древних текстов, в том числе и "Дао дэ цзин" Лао-цзы, датированный на полтысячелетия раньше, чем самый ранний известный список этой книги, выяснилось, что многие места в тексте, которым придавали глубокое мистическое содержание, оказались заурядными описками.