В том последнем 1838 году день Воскресения Христова выпал на 14 апреля. Кирилл Тимофеевич был приглашен на праздничный обед к своему младшему, но близкому другу, почтенному начальнику Департамента корабельных лесов барону Фердинанду Петровичу Врангелю. Хлебникова любили в семье барона, о чем говорит выдержка из его письма, отправленного с берегов острова Ситха после отъезда Кирилла Тимофеевича в Россию.
«Милостивый Государь, Кирилл Тимофеевич!
Двадцать листов Ваших ко мне посланий лежат передо мною… Ответ на них есть начало переписки в России в сем году… Участие, уважение и привязанность моя к Вам не могут быть поверхностны, когда из огромной кипы писем, чрез целый год нетерпеливого ожидания, выбрал я именно Ваши и, распечатав, с жадностью бросился их перелистывать. Два раза я доставил себе это удовольствие. Раз пробежал себе наедине, а в другой раз прошел, взяв в сопутники Елизавету Васильевну и, по обычаю пешеходов, останавливаясь на каждом перекрестке… И беседа Ваша нам так понравилась, что ни малейшей не чувствовали усталости проделать прогулку с Кунгура и назад. Как не благодарить Вас, почтеннейший Кирилл Тимофеевич, за такую занимательную прогулку!»
Обед длился почти до вечера, не хотелось расставаться, им было о чем вспоминать. И Кирилл Тимофеевич был на редкость любезен и разговорчив. Он чувствовал себя бодро и решил идти домой пешком, но едва сделал несколько шагов, как лишился чувств. Все усилия спасти его оказались тщетными. Он так и не пришел в сознание и в ночь на 15 апреля скончался.
О похоронах Хлебникова написал очевидец, его первый биограф, писатель Н. А. Полевой в журнале «Сын Отечества»: «Гроб его на Волково кладбище сопровождали многочисленным друзья и люди всех званий, с искренним прискорбием. Безродный и одинокий в С.-Петербурге, он умел приобресть себе любовь и дружбу столь многих, любивших его, как родного, что гроб его опустило в землю не хладнокровное сожаление, но искреннее сердечное участие».
Умершего не воскресишь. Но жизнь дана на добрые дела, и если ты оставил после себя что-то такое, что пригодится людям, ты остаешься жить в их памяти. Кирилл Хлебников как администратор Русско-Американской компании постоянно вел записи, но ему и в голову не могло прийти, что его заметки когда-нибудь внесут вклад в… генетику.
Записи были сделаны в 1817–1832 годах, а генетика как наука возникла на рубеже XX столетия. Деловая тетрадь Хлебникова дождалась своего часа и была издана в 1979 году под названием «Русская Америка в неопубликованных записках К. Т. Хлебникова». В увлекательной форме рассказывалась там о путях освоения русскими Аляски. Были интересные сведения по истории, экономике, географии и этнографии. Но при чем здесь генетика? А при том, что основоположник учения о наследственности Грегор Иоганн Мендель применил статистические методы для анализа результатов по гибридизации и сформулировал закономерности распределения в потомстве наследственных факторов — генетических. Статистические данные очень важны для генетики. А в записках Хлебникова есть сведения о популяции пушных зверей на Аляске, там, в частности, написано, что в 1824 году «на острове Кадьяк упромышлено: в Трехсвятительской артели чернобурых лисиц — 59, сиводушек — 104, красных лисиц грубой шерсти — 89, в Иганской артели на том же острове соответственно 19, 39 и 32…» Перед нами подробнейшее геногеографичеекое описание популяций лисиц, обитавших в Русской Америке (на Аляске и прилегающих островах). Это давало возможность генетикам подсчитать частоту гена в популяции лисиц, населявшей окрестности островов Русской Америки. Ко времени выхода в свет книги Хлебникова популяционная генетика была весьма молодой наукой. Данные по динамике генных частот природных популяций, накопленные за ничтожный в масштабе эволюции период, будут полезны через 100–150 лет. Но зная, какие генные частоты были в популяции 150 лет назад и каковы они сейчас, можно установить, в каком направлении эволюционирует популяция и какой она станет еще через 150 лет. Вот чем оказались важны записки Хлебникова. Жаль только, что основоположник популяционной генетики С. С. Четвериков (1880–1959) не дожил до выхода в свет книги К. Т. Хлебникова. Он был бы рад такой блестящей находке.