Однако и в этом случае пришлось бы соблюсти множество условий. К примеру, создать такой мир, который никак не отражен в образе мира подопытных. Но в таком случае победил бы не тот, кто умеет лучше думать, а тот, кто умеет быстрее познавать мир. В других случаях победа была бы за тем, у кого воспитано понятие, что надо действовать, а не пребывать в растерянности. И он был бы успешнее, но как личность, а мы пытались сравнивать разумы.
Так или иначе, но условий, которые мешают сравнивать разумы в чистом виде, так много, что эксперимент представляется невозможным в силу своей необъятности. И все же он идет. Просто мы его не распознаем как эксперимент по причине все той же необъятности, потому что этим экспериментом является сама наша жизнь. Причем, не одна, а во множестве воплощений, поскольку за одно воплощение мы и надеяться не можем выполнить все исходные условия полноценной работы разума.
Именно то, что за одну жизнь с очевидностью не удается создать в совершенстве все орудия разума, является признаком множественности воплощений души. Локк глубоко заблуждался, отрицая «врожденные идеи» Декарта. Точнее, он был прав только в том, что это не идеи. Это врожденные способности души, ставшие ее качествами. А идеи, то есть образы, легко осваиваются и нарабатываются теми, у кого есть соответствующие качества. Поэтому их и нет необходимости тащить с собой из воплощения в воплощение.
Человек, точнее, душа, освоившая способность познавать мир, легко и точно создает образы мира и вещей. Душа, научившаяся понимать людей, хорошо создает образы людей, а душа, познавшая себя, создает образ себя с такой точностью, которая обеспечит легкость решения задач разума. И так во всем. Чем совершенней душа, тем легче она творит необходимые для работы разума образы или отодвигает прочь имеющиеся в сознании помехи.
Если принять это, то станет очевидно, что главное, что нужно для повышения успешности разума, – это прицельное совершенствование души. То есть развитие способностей познавать, понимать, создавать образы мира и себя, строить представления и рассуждения. А во-вторых, действенным будет только воображаемый эксперимент, допускающий полное развитие тех орудий, что составляют разум. С него и начну.