Адам резко проснулся, почувствовав чью-то хватку на своем плече. Еще не отойдя от мучивших его кошмаров, он схватил кого-то за горло раньше, чем открыл глаза. Громадным усилием стряхнув с себя вязкую дремоту, он пригляделся к лицу нависавшего над ним человека и узнал в нем задыхающегося Фейиза.
– Черт! – просипел он и отпустил проводника. – Извини, друг. Правда, извини. Ты дотронулся до меня посреди кошмара.
Они прекрасно провели время, добираясь до Первого Лагеря, но, к сожалению, без сна. Поэтому все согласились, что надо сомкнуть глаза хотя бы на несколько часов, прежде чем продолжить восхождение. Теперь голова Адама словно наполнилась ватой, а глаза болели от усталости. Иногда спать мало – это хуже, чем вообще не спать.
Фейиз хрипел и массировал горло.
– Черт побери, Адам…
– Серьезно, прости. Кажется, в тот момент я еще не проснулся.
Фейиз выглядел недовольным. Казалось, он сейчас начнет ссору из-за буйного пробуждения Адама, но вдруг выражение лица его изменилось. Причина, которая привела его в палатку, была важнее минутного раздражения.
– Команда Оливьери проходит мимо, – сказал Фейиз и откашлялся. – Мериам просила тебя разбудить.
Стряхнув с себя последние остатки кошмара, в котором из-за маятника дедушкиных часов к нему тянулись длинные иссохшие руки, Адам выскользнул из спального мешка и потянулся за ботинками. Холодный горный воздух хлестнул сквозь открытый клапан палатки. Адам поежился и схватил куртку. Затем поскреб колючую бороду, вспоминая первое путешествие на Аляску. На Арарате было холодно, но если сравнивать с Аляской – почти тропики.
– Почему-то снились плохие сны, – сказал Адам и пожал плечами.
Фейиз кивнул.
– Со всеми бывает.
Конечно, бывает, но беспокойство, оставшееся от кошмара, в этот раз почему-то не отпускало. Протиснувшись через клапан, Адам выбрался из палатки. Травянистое горное пастбище, на котором был разбит Первый Лагерь, покрылось тонким слоем снега. Отдельные заблудшие снежинки все еще падали с неба. Благодаря торчащим тут и там скалам пастбище являлось идеальным местом для лагеря, поскольку палатки были прикрыты естественной защитой от ветра. Большую часть года здесь было довольно комфортно, но теперь, когда в двери уже стучалась зима, погода могла меняться по несколько раз на дню.
Мериам и Хакан стояли примерно в шести метрах от палатки и попивали кофе из термосов. Выше придется растапливать снег, но здесь они установили походную печь и имели неограниченный запас воды из ручья, протекавшего мимо лагеря. Правда, теперь эта печь выглядела как явное излишество, воспользоваться которым они не могли себе позволить, поскольку вторая группа альпинистов уже шла мимо них, не собираясь останавливаться на привал. Адам насчитал дюжину человек, половина из которых ехали на лошадях, а остальные вели мулов, нагруженных снаряжением. На третьей лошади восседал крепкий мужчина с преждевременно поседевшей бородой и альпинистскими очками на лбу, которые, как уже знал Адам, делались на заказ – с диоптриями под зрение профессора. Даже эта маленькая деталь многое говорила о решимости профессора Армандо Оливьери и о той скрупулезности, с которой он готовился к походу.