Хакан изучал ее лицо.
Глаза его, часто полные гнева и презрения, в этот раз смягчились.
– Адам? – спросил он.
– Остался там, – ответила она тихо, кивнув на вершину Арарата, – вместе с остальными.
Хакан медленно кивнул. Вдруг лицо его переменилось, как у человека, который принял для себя какое-то решение. Отодвинув Ким в сторону, он поднял Мериам на руки. От неожиданности она напряглась, вспомнив о ненависти, которую он всегда испытывал к ней, но потом решила об этом не думать. Позволила себе расслабиться в его руках. Мужчина увидел умирающую женщину и решил проявить к ней последнее сочувствие. Она не станет отнимать у него это право.
Уокер попытался поспорить, но Ким заставила его замолчать, и четверо последних выживших приступили к заключительной части спуска. Мериам думала о сгоревших останках в пещере, о больших кусках и маленьких обломках разбитого битума наверху. Она думала о мертвых, оставленных позади, о черных кусочках, висевших на их шеях, и об амулетах, выброшенных куда-то на склоны Арарата. Где теперь этот демон? Он все еще в ковчеге? Или растворился в битуме? Вцепился ли он в те осколки, от которых они избавились?
Или он еще с ними, среди немногих выживших? Вдруг он затаился в ожидании встречи с современным миром?
Мериам тихо плакала в объятиях Хакана. Пока он шел, тело ее качалось из стороны в сторону, и вскоре она заснула.
И сны ее были полны криков.
Во второй вторник апреля Ким Сон сидела за маленьким столиком в пиццерии Paradiso и ждала, когда подойдут те, с кем она должна была сегодня пообедать. Она заняла столик прямо у окна, выходящего на тротуар, чтобы наблюдать за пешеходами, снующими по улице М-Стрит, но также и потому, что в Вашингтоне, округ Колумбия, сегодня был не по сезону теплый весений день, и ей хотелось погреться в лучах солнца. После возвращения с Арарата она никак не могла им насытиться.
– Могу предложить что-нибудь выпить, пока вы ждете?
Моргнув, Ким взглянула на официанта – худого молодого человека с идеально уложенной прической и искусно подбритой щетиной на подбородке.
– Пока только воды, – ответила она.
Официант исчез так деликатно, словно был плодом ее же воображения. Она продолжила сидеть и ждать на солнышке, наслаждаясь теплом и светом. Пригревшись, она зажмурилась на мгновение, но тут же быстро открыла глаза. Каждый раз, когда она закрывала их, перед ней возникали картины того, что она надеялась никогда больше не увидеть.
Над дверью звякнул колокольчик, и она подняла глаза. Маленький столик был расположен так, что угол, колонна и растение в горшке мешали увидеть вход, но она услышала приглушенный голос человека, говорившего с официанткой, и уже знала, что это Уокер – до того, как он успел появиться в поле ее зрения. Увидев ее, он улыбнулся и поднял руку в знак приветствия. Она сделала то же самое. Первую секунду или две они присматривались друг к другу, взаимно изучали лица, ища только им известные признаки – слишком широкую ухмылку или оранжевый блеск в глазах, способный затмить как солнечный свет, так и тени.