Он расстегнул куртку дрожащей правой рукой, запустил тонкие пальцы в перчатке под рубашку и вынул наружу распятие, висевшее на шее на цепочке. Затем закрыл глаза, постоял какое-то время, не двигаясь, и вдруг пошел прямо к полиэтиленовой границе. Каллиопа шагнула к нему и прищурилась, не переставая снимать на камеру каждый шаг священника.
– Отец? – позвала Хелен.
Турецкий студент – юный археолог с курчавой бородой – спросил ее что-то на родном языке, но затем, опомнившись, перешел на запинающийся английский:
– Что он делает?
Краем глаза отец Корнелиус заметил, что Уокер и Уин колеблются, но как только он откинул полог в сторону, они ринулись вслед за ним. Корнелиус позволил полиэтиленовому клапану упасть за спиной, зная, что у него совсем немного времени. Несколько секунд наедине с рогатым кадавром – уродливым существом, которого кто-то когда-то засунул в деревянный ящик, после чего залил ящик битумом. Чтобы перевести все до конца, понадобится время, но нельзя было игнорировать те пугающие вещи, которые он уже успел истолковать.
Отец Корнелиус поцеловал распятие и поднес его к рогатому существу в ящике. В провалившихся глазницах гнездились мрачные тени.
Полиэтиленовая занавесь за его спиной резко отдернулась.
– Господь – спасение мое: кого мне бояться? – принялся читать он молитву. – Да не убоюсь я зла, потому что Ты со мной, мой Господь, мой Бог, могущественный спаситель, моя сила, Владыка Мира, Отец всех возрастов…
Турецкий студент что-то закричал. Отец Корнелиус почти не расслышал его слов и даже не попытался их перевести. Хелен стала спорить со студентом, но молодой человек оттолкнул ее в сторону и бросился к Корнелиусу. Священник успел поднять распятие и поцеловать его еще раз, прежде чем студент ударил его по руке. Охваченный странной безмятежностью, Корнелиус повернулся к рассерженному молодому человеку, посмотрел ему прямо в глаза и увидел там скорее страх, чем гнев.
Уокер немедленно схватил студента, вывернул ему руки за спину и быстро вывел из огороженной зоны.
– Черт побери, отпустите его! – потребовала Хелен, устремившись вслед за ними. – Он обозлился из-за христианского обряда. Мы не можем демонстрировать никаких религиозных притязаний на эти останки!
За пределами полиэтиленовых стен смутно угадывались пять человеческих фигур, двигавшихся туда-сюда. Впавший в странное оцепенение отец Корнелиус слушал, как студент требует разговора с мистером Авчи – главным из двух наблюдателей, присланных сюда турецким правительством. Разум священника в этот момент был чист и безмятежен.