– То, что ваши мужички меня ублюдком назвали, можно забыть, они за это ответили. Но неуважения к казаку, который из похода вернулся, простить не могу и наказание не отменю. Впрочем, у вас имеется выбор.
– Какой?
Потерявший всю свою важность, старейшина общины подался к крыльцу.
– Можете не переселяться в Дербент, а вернуться в Россию.
Моментально наступившая тишина тяжким грузом придавила людей и старейшина, почесав затылок, ответил:
– Лучше в Дербент.
– Я почему-то так и подумал. – Кондрат развернулся к попавшим в нехорошую ситуацию крестьянам спиной и, уходя в войсковую избу, окликнул меня: – Никифор, за мной.
Спустя пару минут мы с отцом находились в его кабинете, и он, кивнув в сторону открытого окна, за которым шумели сгоняемые казаками конвойной атаманской сотни вынужденные переселенцы на Кавказ, сказал:
– Ничему их жизнь не учит.
– Это точно, – согласился я с отцом и задал вопрос: – А что это за наказание, переселение в Дербент? Раньше не было такого.
– Так раньше и Дербент был персидским городом, а теперь он наш, и возвращать его Солтан-Хуссейну мы не собираемся. Вот и выходит, что надо там людей селить. А кого, если все беженцы из России на Дону обживаются, а новых взять негде?
– Я так подозреваю, что эти сектанты не первые, кто под такое наказание попал?
– Не первые. За две недели уже семьсот человек набрал. Кто-то за воровство влетел, кто-то на неуплате налогов попался, а иные за хулу на войсковое правительство наказание понесли.
– И что, всем выбор между Россией и Кавказом предлагаешь?
– Всем. И что характерно, ни один из бывших беглецов не желает под кнут помещика возвращаться. Ладно, что это мы все за колонистов говорим. Давай-ка, сын, выпьем с тобой чуток, и ты мне расскажешь о своем походе, а то слухов и докладов о нем много, а что на самом деле было, хочу от тебя узнать.
Войско Донское. Булавинск. 11.10.1710.
День начинался как обычно. Строители встали чуть свет, позавтракали и продолжили заливать фундамент основного крепостного здания – донжона, который должен возвышаться на высоком взгорке рядом с переправой через Кагальник. Я посмотрел на это, в который уже раз помянул недобрым словом свою самонадеянность, и кликнул односумов. Мы вооружились дробовиками, заседлали коней и умчались вверх по реке бить уток. Охота удалась на славу, и птицы настреляли много. Правда, за ней пришлось в холодную воду лезть, но в целом развеялись. И когда в полдень, веселой гурьбой мы выбрались на берег, и перед возвращением в крепость стали сушиться у костра, я спокойно и без нервов сосредоточился на мыслях о строительстве и вспомнил самого себя шесть недель назад.