– Вы в сговоре! – Вскрикнул осанистый бородач. – Мы никуда не уйдем, а станем требовать разбирательства у войскового атамана.
– Ты уверен?
– Да! Требую суда!
– Вообще-то, это дело Судебного приказа, но в данном случае, можно и войскового атамана побеспокоить. – Лоскутовец недобро ощерился и взмахнул рукой в сторону войсковой избы. – Пошли!
Толпа пересекла майдан, и мы с казаками вместе с ней. Я спокоен и деловит, шашку спрятал в ножны, и готов к скорому атаманскому суду. Вроде поступил правильно, был в своем праве и наказал наглецов, но настроение испорчено.
Мы подходим к крыльцу войсковой избы. На него выносят большое резное кресло, и вскоре появляется отец. Он нетороплив и величав, выглядит как всегда хорошо и, осмотрев людское море, в которое, помимо крестьян, влились местные жители, спросил:
– В чем дело, люди добрые?
Снова появляется пожилой толстячок, который представился старейшиной общины, к коей принадлежат покойный Тимоха и раненый Никола, и выдает свою версию того, что произошло на майдане. Кондрат его расспрашивает, пару раз ловит на неточностях, и получается следующая картина.
Люди на майдане все из одного поселения, верстах в двадцати от Черкасска, в прошлом беглецы из-под Пензы, веруют в Христа, но не просто так, а с какими-то своими хитрыми вариациями, православные сектанты, короче говоря. Сегодня у них внутриобщинный праздник, во время которого они поминают свою умершую сто лет назад и не признанную Русской Православной Церковью святую. И ладно, отметили бы они этот праздник у себя в поселении, по-тихому. Но в связи с тем, что благосостояние общины в последние пару лет заметно улучшилось, и появились свободные денежные средства, решили гулять серьезно. Они получили разрешение всем селом посетить столичный собор и, по окончании праздничного мероприятия, выходя из церкви, серьезно выпили. В итоге мужики раздухарились и их потянуло на подвиги, а тут кто-то возьми и скажи, что вот он нехристь идет, который не уважает православный крест. Что дальше было, уже известно.
Старейшина удалился, вышел я и рассказал о происходящем со своей точки зрения. Понятное дело, поверили мне, так что не вызывая дополнительных свидетелей, войсковой атаман огласил свое решение сразу. Виновна вся община. И за это она должна быть выдворена с территории Войска Донского, и не просто так, а на поселение в захваченный казачьими войсками Дербент, где не хватает русскоязычного населения.
Услышав это, мужички впали в ступор, а их бабы подняли такой вой, что мне даже по душе царапнуло. Вот только решение уже было оглашено, и все что Кондрат захотел сделать, дать общинникам возможность выбора. Он поднял над головой атаманскую булаву, дождался тишины и, посмотрев на старейшину общины, произнес: