Опытные казаки предприняли еще одну попытку свалить пленников и под одобрительные выкрики товарищей бросились вперед, И снова ляхи устояли, встретили наших бойцов короткими прямыми ударами, сильно напоминающие боксерский стиль, и они, матерясь, отскочили обратно.
– Да, что с ними чикаться! – Выкрикнул один из охранников, рядом со мной. – Сейчас я их уроню!
Казак потянул из-за пояса пистоль, но я положил ему на плечо руку и громко, чтобы все слышали, скомандовал:
– Прекратить! – На мгновение, всякое движение на площадке остановилось, люди посмотрели на меня, и я спросил: – В чем дело?
Ко мне подошел командир охранной сотни, который разъяснил ситуацию:
– Два последних ляха остались. В пустом бараке спрятались и думали, что их не заметят. Мои хлопцы решили их подогнать, на площадку вывели, а здесь они в драку кинулись.
– Эй, вы! – окликнул я пленников, и поманил рукой. – Сюда идите!
– Пошел ты! – Откликнулся шляхтич и, угрожающе выставив перед собой кулаки со сбитыми костяшками, добавил: – Попробуй, возьми нас, схизматик! Или прикажи своим людям стрелять!
Что-то накатило на меня, какая-то веселая злость, и я решил размяться. Скинул кафтан и выступил в круг.
– Всем назад! Сам этих двоих сделаю!
– Может быть, не надо? – Позади раздался голос сотника.
– Ничего, давно уже не разминался.
Меня подбодрили голоса казаков и односумов:
– Давай, Никифор!
– Покажи хлопцам, как биться треба!
– Круши ляхов, атаман!
Сами ляхи напряглись, и на губах шляхтича заиграла веселая улыбка. Он был уверен, что победит, точно так же, как и я. Быстрый скользящий шаг вперед и дистанция сокращается. Я имитирую удар в голову пана кулаком, и пока он ставит блок, жестко бью его в живот ногой. Противник сгибается, а носок моего сапога немедленно цепляет его челюсть и подкидывает ее вверх.
Первый взбунтовавшийся поляк готов. Он теряет сознание и утыкается лицом в грязь площадки. Однако все еще не повержен второй противник, здоровяк, который двумя руками рвет на себе рубаху и орет словно дикий зверь что-то неразборчивое, как мне кажется, с примесью немецких слов. Я спокойно стоял на месте и рассматривал этого богатыря, который представлял из себя сплошную груду мышц, настолько прокачанную, что создавалось впечатление, будто он профессионально занимался культуризмом. Бицепсы, трицепсы, дельтовидные, пресс квадратиками, все на месте и развито идеально – прямо Арнольд Шварцнегер в молодости.
– А-а-а!
Громила издал дикий крик, выкатил глаза и бросился на меня. Двигался он чрезвычайно быстро, но я был быстрее и отступил немного в сторону. А когда «белокурый Зигфрид», по инерции промчался мимо, подпрыгнул и боковым ударом, опять же с ноги, засветил ему в висок.