Что мы имеем? Порт и город взяты, и потери у всех разные. У меня шесть человек безвозвратных, хотя отряд самый маленький и он все время находился на острие удара. У Нечоса погибло двадцать три человека и девять тяжелых, много потерял, но это можно списать на случайность, на гулямов, которые проводили для своих хозяев турнир, заметили нас, приняли бой и прикрыли бегство вельмож. У Старченки тридцать шесть мертвецов и двадцать пять тяжелых, а все из-за глупости, жадности и неорганизованности, которые могли повлечь за собой общее поражение.
Какие выводы придется сделать после сегодняшнего дня? Их много, но основные просты.
Первое, с разбойниками дел иметь нельзя. Это я и раньше знал, но в этот раз меня Харько убедил вместе с Гаврюшей пойти. И хотя сам Старченка хороший боец и нормальный командир, контингент бойцов в его отряде дрянь. В большинстве бунтари, привыкшие ночами поджигать боярские усадьбы и, на мой взгляд, они просто обуза.
Второе, персы вояки неплохие, но неорганизованные.
Третье, сегодня мы соберем добычу, и при дележке может выйти некрасивая ситуация, так что придется подготовиться самому и казакам своим инструкцию дать.
Четвертое, мои ватажники-отважники показали себя достойно, ни один не струсил и за спинами товарищей не отсиживался.
Вот такие дела и такие мысли после боя.
– Дзан-гг! – со звоном, на втором этаже дворца было выбито стекло, и в проеме появилась растрепанная голова Ивана Черкаса.
– Чего все ломаешь!? – окликнул я односума.
– А зачем что-то беречь, Никифор? Все равно, когда будем уходить, добро басурманское подожжем.
– И то верно.
Согласившись с Иваном, я хотел еще минут десять посидеть, но он сказал:
– Мы тут казну городскую нашли, и Борисов тебя зовет.
– Ничего не трогали?
– Нет, все как ты велел. Тут мешки опечатанные, а в них монеты.
– Сейчас подойду.
Я встал с табуретки и еще раз обтер шашку чистой ветошью, которая оказалась дорогой шелковой шалью. Затем подкинул ее и подставил клинок, а когда шаль распалась на две части, я удовлетворенно ухмыльнулся, и отправился во дворец. Казна такое дело, что глаз да глаз нужен, и пока шел, вызвал на дележку Нечоса и Старченку, это значит, дабы атаманы видели нетронутые печати и невскрытые мешки, и не говорили потом, что их кто-то обманул.
Персия. Исфахан. 20.09.1709.
Повелитель огромнейшей империи Сефевидов шах Солтан Хусейн Первый, завернутый в несколько халатов с огромной чалмой на голове пятидесятитрехлетний рыхлый мужчина, сидел в тронном зале своего дворца и смотрел на стоящих перед ним людей. И как это всегда случалось, когда эти люди, его духовный наставник Махаммад Бакир Маджлиси и тетя Марьям Бегум, были рядом, он думал о трех вещах. Во-первых, шах желал покинуть казавшееся ему душным помещение и выйти в сад. Во-вторых, ему хотелось выпить сладкого заморского вина и забыться. А в-третьих, после принятия внутрь горячительного напитка, вызвать к себе из гарема самых прекрасных наложниц и насладиться жаром их бедер.