– Конечно. Сегодня уже никак, люди разошлись, да и лошадей только утром пригонят.
– Уговор насчет расшив остается в силе?
– Да, все по-прежнему. Пока зимуешь, купи два надежных судна. Деньги даст царицынский городской глава Толстопятов.
– Понял.
– В таком случае, до завтра казаки. Я в город, хоть посмотрю, как люди веселятся, а то третий день здесь как каторжный кружусь.
– Ступай!
Голоса обоих моих замов, в очередной раз пересчитывающих свои деньги, звучат в унисон. И, уложив свою долю в походные ковровые сумки, я покидаю расшиву, и направляюсь в город. Рядом пристраиваются односумы, самые первые мои ватажники, парни, уже ставшие настоящими воинами, и мы идем по улицам Астрахани. Кругом радостные лица и веселье, хотя если в сторону свернуть, на какую-нибудь узкую улочку или проулок, обязательно увидишь вдов и матерей, которые плачут над телами своих мужчин. Но в Белом Городе этого нет, и если замечаешь слезы, вне всякого сомнения, это слезы радости.
Так мы прогуливаемся до позднего вечера, встречаем знакомцев и земляков, узнаем о взятии Астары и Ардебиля, которые пали с одного лихого наскока, рассказываем о нашем славном походе, выпиваем вина и целуемся с молодыми веселыми девками. Однако на ночь с ними не остаемся, хотя заманчивые предложения поступали, а возвращаемся на расшиву, ибо завтра в дорогу.
Пока шли к порту, встретили подвыпившего Гаврюшу Старченка, который привязался к одному из местных республиканских начальников. Этот солидный гражданин, купец, которому я вчера продал последний трофейный бус, пытался уйти от вольного атамана по улице, а тот не отставал, постоянно дергал его за плечо и уговаривал астраханца задешево купить у него весь дуван своей ватаги. Неприглядная картина, но Гаврюша сам виноват. Кому сейчас нужны его товары и трофейные суда? Никому. Цены упали в несколько раз, рынок перенасытился, и сказался недостаток наличных средств. Значит, соси лапу вольный атаман, и молись всем богам, чтобы за беспечность с тебя бойцы как с гада не спросили. Хотя, это вряд ли. Старченка человек увертливый, и его братва, пока имеет деньги, за товары думать не станет. А когда разбойники все прогуляют и в себя придут, Гаврюша, наверняка, глаза им замылит, все равно счетоводов среди его бунтарей немного.
На расшиву вернулись уже часам к девяти вечера, легли спать и, завернувшись в полог, я посмотрел на крупные осенние звезды, до которых, казалось, можно достать рукой. И именно в этот момент пришло чувство того, что поход закончился, и теперь, на какое-то время, можно снова вернуться домой, и заняться другими делами.